«История и теория психологии»
том 2

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

КАТЕГОРИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ

Категориальный анализ как метод конкретно-научной (а не философской) рефлексии о структуре и динамике познания был разработан М.Г. Ярошевским[1].

Метод призван выделить инварианты (основные формы) логики этого познания из многообразия исторического опыта освоения научной мыслью психической реальности.

Обращение к категориальному анализу порождено потребностью отграничить научные представления о психике от любых иных и тем самым определить собственную область психологии. Ведь словом «психология» принято обозначать как объективные свойства жизнедеятельности (когда, например, говорят: «У этого человека своя психология» ), так и добываемое специальными средствами науки знание о них (второй смысл термина адекватен его этимологии, поскольку входящее в него древнегреческое слово «логос» указывает на знание о реальности, а не на познаваемые объекты).

Категории образуют остов научного знания в качестве отличного от тех способов реконструкции психического мира, которые веками вырабатываются религией, искусством, философией, житейской мудростью.

Когда заходит речь о предмете психологии, ее чаще всего определяют как науку о психике, хотя очевидно, что эта дефиниция - простая тавтология, ибо по сути своей сводится к суждению: наука о психике изучает психику[2]. Предмет психологии дан в исторически развивающейся системе ее категорий.

Обсуждая вопрос, каким образом добывается новое знание, следует разграничить два уровня анализа, хотя и связанных, но различных. Можно устремиться на поиск обстоятельств, определивших своеобразие индивидуального пути исследователя (его личных интересов, мотивов его занятий именно данной проблемой, индивидуального стиля мышления и т.д.). Но возможен и другой подход - когда центр анализа перемещается на особое интеллектуальное устройство, которое работает независимо от интересов и умственного склада отдельного ученого. Последний наследует это устройство, входя в мир науки, осваивая в онтогенезе своего личного творчества филогенетически сложившиеся формы научного познания. Систему этих форм, не извне прилагаемых к содержанию, а изнутри его организующих, назовем категориальным аппаратом. Согласно философской традиции, под категориями имеются в виду наиболее общие, предельные понятия (такие как «количество», «качество», «форма», «содержание»). Они действительны для любых проявлений умственной активности, какие бы объекты ее ни поглощали.

Когда же объектом становится одна из сфер бытия (например, психическая реальность), аппарат философских категорий недостаточен, чтобы превратить ее в предмет научного знания. Этот предмет строится и разрабатывается посредством системы специально-научных категорий. Именно она, развиваясь исторически, позволяет осмыслить изучаемые явления не только глобально (в категориях количества и качества и т.д.), но также в специфических характеристиках, отличающих определенную область знания от всех остальных. Эта область выступает в виде множества теоретических схем, которые, обобщая факты, отвечают на такие, например, вопросы: «Что такое эмоция?»; «Чем определяются различия между непроизвольным и произвольным действием?»; «От чего зависит самооценка человека?» и т.п.

Ответы на подобные вопросы существенно разнятся в различные периоды истории психологической мысли. Но они разнятся также и в каждый конкретный момент этой истории (поскольку в любой момент в сообществе ученых сталкиваются между собой разные концепции).

Смена эпох происходит не по типу катастроф, когда от прежних научных достижений не остается и следов. Авторы теорий не могли бы вступать в сколько-нибудь продуктивный спор, если бы говорили на непонятных друг другу языках, если бы при всех расхождениях в их интеллектуальном устройстве не было общих опорных точек.

И при смене эпох, и при конфронтации взглядов, определяющих облик одной из этих эпох, иначе говоря - при любых метаморфозах представлений о психике - из них может быть извлечен «общий корень» (радикал). Это и есть категории как формы мысли, невыводимые из других и несводимые к другим. Отношение категорий к другим умственным продуктам не следует истолковывать по типу отношения между общими и частными понятиями, каким оно выступает благодаря процедуре включения в класс, строясь по канонам формальной логики. В этом случае категории выступали бы только в качестве предельно общих разрядов знания, тогда как их предназначение - быть регулятивами науки как деятельности.

В категориях представлены рабочие принципы мысли, ее содержательные формы, организующие процесс исследования.

В сознании исследователя решаемая им проблема выступает в качестве локальной, конкретной, непосредственно предметной, апостериорной, требующей эмпирического изучения. Он имеет дело с объектами, доступными экспериментальному воздействию и наблюдению. Из этой эмпирической «руды» он извлекает данные для решения активирующей его ум исследовательской задачи. Но ум способен действовать только потому, что вооружен категориальным аппаратом, который в отличие от решаемой специальной, частной проблемы не локален, а глобален, не апостериорен, а априорен. Он априорен не в кантовском смысле как изначально присущая интеллекту форма. О его априорности можно говорить лишь в том смысле, что для отдельных умов он выступает в качестве структуры, которая из их личного опыта неизвлекаема, хотя без нее этот опыт невозможен. Но, как мы уже знаем, за такой структурой стоит исторический опыт прежних поколений.

Категориальный аппарат психологии образует остов механизма «изготовления» психологических теорий и фактов. К его ядерным компонентам относится, например, образ (чувственный и умственный). В нем представлено познавательное отношение психики к внешнему источнику. Вместе с тем только благодаря образу возможна ориентировка организма в предметной среде и регуляция поведения в ней. Категория образа поэтому сопряжена с категорией действия (внешнего и внутреннего) как акта, совершаемого субъектом в целях приспособления к среде или преодоления ее влияний. Действие реализуется благодаря его энергетическому «запалу» и направленности на объект, в котором испытывается потребность. Изучение этой стороны психической жизни запечатлено в категории мотива (или мотивации).

Все эти категории (образ - действие - мотив) служат орудиями исследования жизнедеятельности не только человека, но и животных. При переходе к человеку они приобретают качественно новые признаки и становятся интегральными компонентами категориального аппарата, обогащенного такими категориями, как отношение (в нем представлена социальная «ткань» любых проявлений психической активности) и личность.

Каждая категория является центром мощного комплекса частнонаучных психологических понятий. Только в таком виде она и осмысливается конкретным исследователем. Категория образа, например, получила проекцию в таких терминах, как «ощущение», «идея», «представление», «перцепт», «информация» и т.д. Категория мотива скрыта за феноменами, которые выступают под такими именами, как «увлечение», «инстинкт», «волевой импульс», «аффект». С каждым из терминов соединяется как инвариантное (категориальное), так и вариативное (теоретическое) содержание.

Категория действия, например, претерпела сложный цикл преобразований. В теоретическом плане это получило отражение в таких понятиях, как интенциональный акт сознания (Брентано и функциональная психология), отношение «стимул - реакция» (бихевиоризм), условный рефлекс (И.П. Павлов), компонент сенсомоторных структур (Пиаже), инструментальный, семиотически опосредованный акт (Л.С. Выготский). Не менее сложную цепь изменений претерпела категория образа (под ним понимались: элемент сознания, гештальт, способ обработки информационных процессов, динамическая модель внешнего источника).

Изменение категориального строя науки происходит закономерно, независимо от стиля мышления отдельных исследователей. Вместе с тем логика развития науки может породить отдельные школы и программы, центром которых становится разработка одного из блоков целостной системы категорий. Так, в начале XX века распад психологии на школы-направления был обусловлен именно этим обстоятельством. Принципиально новый поворот в трактовке психического образа определил развитие гештальт-теории, в трактовке психического действия - бихевиоризма, в трактовке мотивации - фрейдизма (психоанализа). Категория личности получила проекцию в широком спектре теорий (Штерн, Дильтей, Шпрангер и др.). Категория отношения выступила в различных вариантах в концепциях, обратившихся к психике с точки зрения ее представленности в процессах взаимодействия между людьми, в их коммуникативных актах (Жане, Лебон, Болдуин, Мид и др.).

Каждое из направлений обогащало категориальный аппарат психологии. И тем самым изменяло видение психической реальности сравнительно с тем, какой она понималась на прежних уровнях знаний. Вместе с тем каждое теоретическое направление смогло внести неведомые прежде штрихи в картину психической жизни только потому, что имело категориальную инфраструктуру, созданную прежними поколениями исследователей (то есть сменявшие друг друга от одного витка в истории познания к другому представления об образе, действии, мотиве, отношении, личности, под какими бы именами они в различные периоды ни запечатлелись).

Сойдя с исторической сцены, те школы и концепции, которые определяли ранее теоретический «пейзаж» психологии, оставили следы проделанного ими исследовательского труда в системе категорий. Тем самым были созданы предпосылки для поисков научной мыслью новых теоретических конструктов, вдыхающих жизнь в категориальное «древо». Его соками питаются новые ветки научного знания, в плодах которых испытывают нужду люди практики.

Категориальный аппарат, подобно строю языка, анонимен. Мы можем, скажем, перечислить - от Аристотеля до Винера - авторов теорий чувственного восприятия. Но к категории образа не может быть «припечатано» ни одного имени, сколь бы великим оно ни было.

Категориальный аппарат - развивающийся орган. В его общем развитии выделяются стадии, или периоды. Сменяя друг друга, они образуют своего рода категориальную шкалу. Поскольку шкала фиксирует инвариантное во всем многообразии теорий, она дает основание локализовать любую из них в независимой от этого многообразия системе координат. Если, например, в качестве диагностического признака принимается принцип детерминизма, то, зная основные уровни его развития, мы относим конкретную концепцию к одному из этих уровней и тем самым выясняем ее продвинутость сравнительно с другими способами объяснения психических явлений.

[1] См. Ярошееский М.Г. Психология в XX столетии. М., 1971
[2] В нашей литературе предпринимались попытка, конкретизировать это определение, присоединяя к нему указания на то, что психика является, во-первых, функцией мозга, во-вторых, отражением внешнего мира. Конечно, оба указания справедливы, но предметную область психологии они не очерчивают. Говоря о функции мозга, ограничиваются физиологическим аспектом, а говоря об отражении - философским (гносеологическим).