Я.А. Теплова (Москва)

Благодарю за предоставленную мне возможность сказать несколько слов о Борисе Михайловиче. Не устаю это делать, так как очень уважала его, он во многом помог мне и моему мужу (сыну Бориса Михайловича).

Могу говорить о Борисе Михайловиче как о человеке и немного как об ученом, не собираюсь анализировать его научную деятельность, хочу высказать несколько общих соображений о развитии науки вообще, психологии в частности, и участии в этом процессе Бориса Михайловича.

В ХХ веке все науки развивались очень активно, динамично изменялась измерительная и коммуникационная техника, что позволило проводить экспериментальные исследования на значительно более высоком уровне, чем прежде. Несомненно, заслуживает уважения и подражания любовь Бориса Михайловича к науке, целеустремленность, умение много работать, четко регламентируя свое время.

Известно, что в гимназическом аттестате Бориса Михайловича, кроме отличных оценок по всем предметам, стояла запись об особых успехах в словесности и истории. По-моему, нужно было добавить – склонность ученика к научному анализу предмета. Он выступал уже в гимназии с докладами, а затем, когда стал учиться на историко-филологическом факультете МГУ, в первый же год написал обширный реферат с критическим анализом основного труда англоирландского епископа-философа Дж. Беркли (самый большой трактат – «Трактат о началах человеческого знания»). В дальнейшем Борис Михайлович много работал в области гуманитарных наук: изучал способности музыкантов, театральных артистов, художников, писателей, пытаясь на научной основе определить истоки талантов.

Однако в течение всей своей жизни, иногда по стечению обстоятельств, иногда по собственному желанию, Борису Михайловичу приходилось сталкиваться с точными науками. По мнению Бориса Михайловича, чтобы психология стала полноценной наукой, особенно в области исследования высшей нервной деятельности человека, необходим симбиоз эксперимента и теории.

Борис Михайлович неоднократно формулировал цель своей работы, но последние 15 лет его деятельность была связана с индивидуальными особенностями психики человека. В 1957 году он писал: «Мы избрали путь от физиологических особенностей нервной системы к психологическим различиям». Далее он отмечал, что этот путь не единственный и дает решение лишь одной стороны проблемы, но нам необходимо работать методами строгой науки и получать достоверные результаты. Борис Михайлович много читал и был энциклопедически образованным человеком, хорошо знал труды предшественников. В своих дневниковых записях он сохранил отзывы на работы нескольких ученых, пользовавшихся мировой известностью; он не только пассивно изучал, но и выделял полезное, интересное с его точки зрения, игнорируя идеалистические философские рассуждения. Полезно этих ученых перечислить: Джордж Беркли (1685–1753) написал, помимо упоминавшегося, еще один трактат: «Опыт новой теории зрения». Герман Эббингхаус (1850–1909) – немецкий психолог, представитель физиологической психологии, стремился превратить психологию в экспериментальную науку и на примере исследования памяти показал, что можно экспериментально исследовать более сложные, по сравнению с ощущениями, психические процессы, установил закономерности запоминания и забывания, создал теорию цветового зрения, пытался определять интеллектуальные способности. Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832) – кроме того, что он был великим поэтом, активным гражданином, он занимался историческим развитием естествознания, в том числе, природой цвета. Вильгельм Фридрих Оствальд (1853–1932) – немецкий и прибалтийский физико-химик, один из основателей физической химии, кроме многочисленных химических работ создал учение о цветах и красках, лауреат Нобелевской премии по химии 1909 года. Усовершенствовал ряд приборов: фотометр, тепловизор и др. Борис Михайлович использовал их при выполнении работы по оценке светлоты.

Как военный, Борис Михайлович должен был заниматься военной маскировкой. Сначала его обязали закончить Высшую школу военной маскировки (оказалось, полезно для изучения высшей математики), затем назначили начальником Отдела опытных станций ВШВМ. Сначала это назначение вызвало у него депрессию, но затем он понял, что серьезно заниматься маскировкой можно только на научном уровне и для этого привлекать специалистов разного профиля, что он и сделал (физиков, химиков, физиологов, медиков-офтальмологов и др.). В сборнике «Челпановские чтения» в статье В.И. Козлова (2010) рассказано, как техническая военная деятельность под руководством Бориса Михайловича превратилась в настоящее научное направление.

Борис Михайлович с громадным уважением относился к работам великого русского физиолога И.П. Павлова (1849–1936), восхищался виртуозностью опытов и особенно «хроническим опытам» при функционирующем организме и др. Но непосредственно на человеке Павлов не работал. В соответствии с экспериментально определенными Павловым тремя основными свойствами нервной системы – силой нервных процессов, подвижностью и уравновешенностью процессов возбуждения и торможения, – Борис Михайлович предлагает создать методики, пригодные для исследования типологических особенностей нервной системы человека. Борис Михайлович, как правило, не присоединялся к модным течениям; использование учения Павлова было естественным продолжением предшествующих наработок. В дневниках имя Павлова упоминается в конце 20-х годов, а при обсуждении участия в работе физиологического конгресса 1935 года. Борис Михайлович писал в дневнике, что его собственные работы пока полностью не готовы для оценки в международном масштабе.

Практически чем бы ни занимался Борис Михайлович, например, циклом вопросов, связанных с маскировкой, к ним примыкают работы по исследованию чувствительности глаза к цвету, проблемы индивидуальных различий на основе теории типологических особенностей ВНД человека. Дифференциальная психофизиология возникла на стыке разных наук, то есть в межотраслевом пространстве, что сейчас считается лучшим и наиболее информативным методологическим принципом при организации исследований.

Конечно, работа делалась совместно с большим коллективом сотрудников, и после его кончины они продолжили выполнять поставленную задачу. Больших успехов добился В.Д. Небылицын, фактически воплотив в жизнь мечту Бориса Михайловича об измерениях объективных данных с использованием современной электрофизиологической аппаратуры и о факторном анализе результатов с учетом многопараметрических зависимостей. Дифференциальная психофизиология вышла после его работ на уровень мировых стандартов. Метод его исследований заключался в поиске показателей, в которых могли бы отразиться индивидуальные различия в деятельности структур мозга, не связанных прямо с переработкой сенсорной информации, а играющих регуляторную роль. В настоящее время наиболее активной продолжательницей дела Бориса Михайловича является Э.А. Голубева. О ее последней книге «способности, личность, индивидуальность» написано: «Существенной особенностью работы является постановка новых вопросов. Сюда относится проблема становления общих и специальных способностей. Современные данные о сензитивных периодах, когда определенные функции организма формируются наиболее успешно, видимо, будут углубляться в дальнейших работах на стыке дифференциальной психофизиологии и нейрофизиологии развития» (Е.Н. Соколов). Исторический аспект науки был раскрыт Е.П. Гусевой. Обзор особенностей школы Б.М. Теплова представлен В.В. Умрихиным (1987). Его определение: «дифференциальная психофизиология – междисциплинарное направление, возникшее на пересечении физиологии ВНД и дифференциальной психологии (психологии индивидуальных различий), ориентированное на объяснение зависимости психологических различий человека от индивидуальных особенностей его нейродинамической организации», как мне представляется, раскрывает основной смысл этого термина.

Борис Михайлович пишет, что «правильная логика развития науки, методологически обоснованная, не может не вести рано или поздно к практически полезным результатам». Эта мысль была подтверждена целой серией работ Теплова с Небылицыным о профессиональной пригодности людей к определенным специальностям.