Одним из набирающих популярность видов досуга для современного городского жителя стали экстремальные увлечения, такие как прыжки с парашютом, роупджампинг, автомобильные гонки и др., характеризующиеся высокой степенью опасности для жизни и здоровья субъекта. Исследовать этот феномен психологическими методами представляется интересным и значимым, поскольку отсутствует единое представление о природе такого поведения, существующие объяснительные модели могут быть противоречивыми.

Рисковое поведение нередко представляется как вариант отклонения от нормы, пограничного поведения или даже проявления определенных патологических черт. Экстремальность в структуре девиантного поведения классифицируют как аутодеструктивное поведение на основании того, что аутоагрессия подразумевает действия, сознательно или неосознанно направленные на причинение себе вреда в физической, психической, социальной или духовной областях. Однако стоит ли классифицировать любовь к риску и экстремальным видам спорта как проявление отклоняющегося поведения, опираясь на существующие представления? Можем ли мы принять допущение, что в основе рискового поведения лежат некие нерефлексируемые и невербализуемые аутодеструктивные тенденции, и именно их влиянием обусловлен поиск таких ситуаций?

Риск, по своему определению, отличается от вариантов аутодеструктивности (в том числе и замаскированных её форм) тем, что он подразумевает направленность на желаемый результат, некую привлекательную цель, достижение которой сопряжено с опасностью неблагоприятного исхода, в то время как саморазрушение в любых формах необходимо предполагает своей целью причинение себе вреда. Таким образом, экстремальные виды деятельности обладают как негативным, так и позитивным потенциалом для субъекта. Рисковое поведение – это поведение, несущее в себе добровольное принятие элементов риска для здоровья или жизни субъекта, содержащее элемент достижения определенной цели и не очевидный баланс положительных и отрицательных вероятных исходов.

Какую цель могут преследовать люди, сознательно подвергающие себя смертельному риску без очевидной на то причины? Существуют ситуации, в которых риск может являться смыслом и целью деятельности, например, для убеждения окружающих в отсутствии страха или для поиска новых и сильных ощущений. Риск становится способом утверждения своего «Я», развития через преодоление, или вариантом персональной победы над смертью. Источник рискового поведения может быть связан с поиском различных новых, сложных, интенсивных переживаний, таких как субъективное чувство самоактуализации, ощущение всемогущества и полной власти над опасной для жизни ситуацией, которой, по мнению большинства, невозможно управлять, временное состояние изменённости сознания и восприятия, а также неких невыразимых, экстатических переживаний. [7]

Такой взгляд на природу риска наводит на возможное предположение о том, что экстремальное увлечение может стать источником некоторых необходимых человеку, но не присущих повседневности переживаний. Экстрим может становиться единственным источником этих переживаний, таким образом, обретая для человека субъективную самоценность и направленность на привлекательную цель.

С позиций экзистенциального подхода экстремальное поведение рассматривается как попытка заполнения экзистенциального вакуума интенсивными переживаниями, сходными с переживаниями смысла. Таким образом, справедливо предположить, что у людей, склонных к поиску опасных для жизни ситуаций могут обнаружиться признаки экзистенциальной фрустрации.

Согласно мысли В. Франкла, рискованное поведение – это состояние условного удовольствия, ситуация искусственного смысла как самоцели. Рискуя, личность обретает ощущение всемогщества и формирует некий свой индивидуальный образ жизни. В частности, одной из форм бегства от внутренней пустоты, по мнению Франкла, является взятое нами в качестве исследуемого феномена рискованное вождение. [6] Это снова возвращает нас к вопросу о нормативности или патологичности экстремального поведения, однако уже не столько в клиническом, сколько в философском смысле.

Исходя из предположения о том, что склонность к риску может рассматриваться как своего рода способ заполнения экзистенциальной пустоты, мы сформулировали гипотезу, согласно которой в пользу патологической природы такого поведения могло бы свидетельствовать получение в среднем низкой субъективной оценки осмысленности собственной жизни у респондентов. Кроме того, проверке подлежало предположение о том, что характерологические профили респондентов будут иметь сходные черты, главным образом акцентуации, которые могли бы косвенным образом, указывая на возможную пограничность личности, свидетельствовать в пользу девиантности поведения.

В исследовании приняли участие 30 практикующих стритрейсеров и любителей рискованного вождения в возрасте 19 – 49 лет (средний возраст 23, 6 лет). Среди них 7 женщин и 23 мужчиы.

Для проверки первой гипотезы мы предложили респондентам тест «СЖО», являющийся адаптированной версией теста «Цель в жизни» (Purpose-in-Life Test, PIL) Джеймса Крамбо и Леонарда Махолика. Методика была разработана авторами на основе теории стремления к смыслу и логотерапии В. Франкла.

Кроме того, с целью обнаружения возможной общей картины личностных черт испытуемых, было предпринято их обследование с помощью сокращенного многофакторного опросника личности (СМОЛ), являющегося адаптированным и стандартизированным вариантом психологического анкетного теста Mini-Mult, который представляет собой сокращенную форму опросника MMPI. Усредненный характерологический профиль показал, что в среднем испытуемые не обнаруживают акцентуированных черт характера. Зато обнаружился ряд черт, имеющих тенденцию к сниженной, относительно средних значений, выраженности: полученные низкие значения по шкале депрессии указывают на сниженный уровень тревоги, высокую активность, общительность, ощущение своей значимости, силы, энергии и бодрости. Низкие значения по шкале психастении указывают на решительность, гибкость поведения с низким уровнем тревожности, уверенность при принятии решений. Низкие значения по шкале истерии могут говорить об интроверсии, скептицизме, недостаточной способности к спонтанности в социальных контактах. Низкие значения по шкале психопатии характерны для конвенциональных личностей с высоким уровнем идентификации со своим социальным статусом, тенденцией к сохранению постоянных интересов, установок, целей.

Таким образом, в результате обработки полученных результатов у испытуемых не обнаружилось тенденции к низкой оценке осмысленности жизни. Кроме того, испытуемые в целом высоко оценивают значимость намеченных целей, ориентированы в будущее, выявляют тенденцию «жить завтрашним днем». Такая картина свидетельствует против предположения о возможной экзистенциальной фрустрированности любителей ночных гонок. Характерологическое исследование позволяет заключить, что склонность к риску вероятнее всего не связана с определенными патологически заостренными чертами.

Таким образом, результаты исследования не могут характеризовать любителей автогонок как деструктивных личностей, склонных к низкой оценке осмысленности собственной жизни. Гипотеза о том, что существует взаимосвязь между такими формами рискованного поведения и экзистенциальной фрустрацией, не нашла подтверждения. Гипотезу о том, что у любителей скоростной езды с риском для жизни могут обнаружиться некие ярко выраженные общие характерологические черты или акцентуации, нельзя считать подтвержденной настоящим исследованием.

Результаты проведенной работы свидетельствуют о том, что представления об экстремальности как проявлении личностной деструктивности не могут приниматься за основу при работе с такими людьми; несправедливо также предполагать у любителей риска с высокой вероятностью наличие экзистенциальных проблем. Однако нисколько это не уменьшает ценность дальнейшего осмысления рассматриваемого феномена в русле экзистенциального подхода. Трудно судить об общих закономерностях развития таких форм поведения в условиях дефицита эмпирических данных. Несмотря на относительную труднодоступность выборки, перспектива дальнейших исследований в выбранном направлении представляет большой интерес, а тема требует дальнейшей глубокой теоретической и практической разработки и широкого осмысления.

Литература

1. Змановская Е.В, Девиантология. – М.: Издательский центр «Академия», 2003. – 288 с. Ипатов А.В. ПОДРОСТОК. От саморазрушения к саморазвитию. Санкт-Петербург, Издательство «Речь», 2011г., 111 стр.
2. Колесов Д.В. Отношение к жизни и психология риска: уч. пос. / Д.В. Колесов, В.А. Пономаренко. – М.: Изд-во Моск. психолого-социального ин-та; Воронеж: МОДЭК, 2008. – С.65–78.
3. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. 2-е, испр. Изд. / Д.А. Леонтьев. – М.: смысл, 2003. – 488с.
4. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентации (СЖО). 2-е изд / Д.А. Леонтьев. – М.: смысл, 2000. – 18с.
5. Райгородский Д.Я. Практическая психодиагностика / Д.Я. Райгородский. – М.: Бахрах-М, 2011.
6. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник / В. Франкл. – Пер. с англ. и нем. – М.: Прогресс, 1990. – 368с.
7. Chicago Journals [Электронный ресурс]. – Lyng, S. Edgework: A Social Psychological Analysis of Voluntary Risk Taking. – American Journal of Sociology, Vol. 95, No. 4. –Jan., 1990, pp. 851-886. – Режим доступа: http:// www.jstor.org/stable/2780644
8. DSpace [Электронный ресурс]. – Руженков, В.А. К вопросу об уточнении содержания понятия «аутоагрессивное поведение» / В.А. Руженков, Г.А. Лобов, А.В. Боева ; БелГУ // Научно-медицинский вестник Центрального Черноземья. –2008. – №32. – С.20-24. – Режим доступа: http://dspace. bsu.edu.ru/handle/123456789/3342