«Консультирование и психотерапия»

ЧАСТЬ III. ПРОЦЕСС КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

Глава 6. Эмоциональные высвобождения

Параллели с игровой терапией

В самом начале книги было отмечено, что мы не будем пытаться подробно обсуждать такие техники, как игро­вая терапия, за исключением тех пунктов, когда они иллюстрируют и придают больше ясности общему терапев­тическому процессу как таковому. Сейчас как раз пред­ставился такой случай, когда, рассматривая вопрос об эмоциональном отреагировании, можно провести весьма четкие параллели с игровой терапией. Если рассмотреть типичные примеры воздействия игровой терапии, то можно заметить следующее. Структурированием взаимодействия, предоставлением клиенту полной свободы выражения запрещенных или подавленных установок, постепенным приближением к осознаванию, инсайту игро­вая терапия напоминает консультирование на вербальной основе. В чем-то этот процесс может оказаться даже более понятным, поскольку в нем используются невербаль­ные средства.

Приведем удивительный случай терапии четырехлет­него мальчика и его родителей, описанный Дороти Барух. Отрывок из него будет приведен ниже. Следует отметить, что в этом фрагменте почти все основные принци­пы, касающиеся консультирования, прослеживаются до­статочно ясно. В данном случае четко обозначена и осу­ществлена работа с родителями. Игровая ситуация, в ко­торой принимала участие учительница мальчика, свиде­тельствует об установившихся теплых взаимоотношени­ях и свободе. Игровая ситуация включает в себя также ограничения, которые помогают структурировать ситуа­цию. Весьма заметно постепенное углубление чувств, ког­да установки уже приняты и осознаны. Максимально выражены агрессия и враждебность, поскольку именно эти чувства подавлялись наиболее интенсивно. Проявление случайных положительных эмоций происходит резко и драматично. Предметом особого интереса послужило влияние этого эмоционального высвобождения на поведение. Барух так описывает этот случай:

Раймонду было четыре года и два месяца, когда он посту­пил в дошкольное учреждение. Он остался там на три се­местра. Вначале он был почти на грани отчисления. Он не говорил. Он не играл. Казался невосприимчивым ко всему, что с ним происходило. Слишком резкой аномалии в физи­ческом развитии не было, что засвидетельствовал педиатр. Его мать сообщила, что дома он может часами сидеть без движения и что ей кажется, что он как будто внутри рако­вины, в которую никому не удается проникнуть. Ее очень беспокоило отсутствие у него речи.

Основной причиной, которая могла бы вызвать такого рода неудачное приспособление, послужили очень напря­женные отношения между родителями. В беседе с социальным работником они открыто признались в своей вза­имной ненависти. Они заявили, однако, что не враждовали в открытую и, наоборот, “сдерживались”. Чтобы расслабиться, мать пила и била ребенка, отыгрывая на нем свой антагонизм по отношению к мужу.

На индивидуальных терапевтических сеансах оба роди­теля выражали враждебность. Они говорили, что буквально сходили с ума, могли подолгу кричать друг на друга. Перед социальным работником они полностью раскрылись, пове­дав ему о своих многочисленных обидах и горьких воспоминаниях. И по мере того как они выпускали пар, по-види­мому, к ним приходило определенное облегчение, посколь­ку уже на протяжении почти шести месяцев они могли вос­принимать друг друга без злобы и негодования.

Кроме того, они уже могли на ином уровне принимать и ребенка. Мать больше не испытывала к нему “ярой ненави­сти”. Она могла быть более терпимой. Но ребенок уже вобрал в себя такое количество ее прежних эмоций, что был не способен воспринимать новые.

С самого начала у него была дополнительная возмож­ность поучаствовать в групповой работе. Но в течение пер­вых месяцев он избегал любых контактов. Выражение чувств для него было совершенно неприемлемым, если только он не использовал какие-нибудь подручные мате­риалы. Однако тот факт, что требований было немного, и еще меньше было ограничений, по-видимому, позволил ему чувствовать себя несколько непринужденно. Посте­пенно возникло заметное доверие к одной из учительниц, но это чувство было так глубоко скрыто, что лишь в третьей четверти он стал позволять себе расслабляться в ее присутствии. Только после этого он мог находиться вне группы, не испытывая панического страха, оставаясь на­едине со взрослым.

В течение последующего периода общения с ней он про­шел несколько различных стадий активности. Он выражал агрессию, лепя подобие фекалий из глины. Он даже произвел несколько раз естественную дефекацию на линолеум в комнате, где в тот момент происходила работа. Он проявлял эксгибиционистские наклонности, демонстрируя свой пенис и мастурбируя перед учительницей. Наконец, он по­пытался слепить очень грубую фигуру из глины и потребо­вал, чтобы учительница помогла ему.

Эта фигура была для него его матерью. Он бил ее, топ­тал, мочился на нее, тыкал в нее своим пенисом, отрывал ей руки, ноги и голову.

Учительница продолжала принимать все его выходки. Она повторяла, что дети часто испытывают всякие низ­кие чувства по отношению к своим матерям и порой доходят до безумия, что она понимает его чувства и что он может и далее рассказывать и показывать ей все это. Пару раз он пытался ударить ее или испачкать глиной, но тогда она запрещала ему это делать, чувствуя, что их отноше­ния могут пострадать, если она разрешит ему это. Нане­сение обиды человеку, которому он мог бы полностью довериться, привело бы к еще большей опасности одино­чества и к слишком сильному ощущению тревожности и вины.

В конце концов однажды после бурного приступа из­биения, разрезания и раздавливания фигуры матери он неожиданно расслабился. В первый раз в его голосе прозвучала нотка симпатии: “О, она умерла, бедная, старая, противная”.

Затем он поднял изувеченную глиняную фигурку ма­тери и очень нежно шептал: “Бедное создание. Она скон­чалась. Вызовите “Скорую помощь”. Бедная, старая, противная женщина. Она умерла спокойно”. Он нежно по­хлопал фигурку: “Посмотрим, что у нее внутри”. Он отковыривает макушку глиняной фигурки. “Ой, здесь кровь. Идет кровь. Отправьте ее в больницу”. Он снова подни­мает ее со словами: “Я не хочу причинять тебе боль, мама!” Затем, поворачиваясь к учительнице, он попросил: “Сле­пи ее заново”.

Она переделывает глиняную фигурку и тем временем объясняет, что как будто бы старая подлая мать мертва, а это, вероятно, - новая мама, которую ему бы хотелось иметь.

Он берет фигурку, называет ее своей новой хорошей матерью. Одна нога у фигурки, которую учительница при­крепила наспех, отваливается. Он поднимает ее и сам делает ей новую ногу, осторожно крепит ее на место. Здесь мы видим первые за все время игры проявления нежнос­ти, заботы и других положительных чувств по отношению к матери. Немного позже, когда его время уже подошло к концу, вместо того чтобы, как всегда, разломать фигурку, он осторожно помещает ее в коробку, нежно укрывает ее пленкой, приговаривая: “Вот так”.

Видимо, выразив всю свою агрессию в адрес “той ста­рой матери”, он наконец стал способен воспринимать новую.

Очевидны глубокие изменения в его поведении. Он уже больше не заикается. Начинает защищать свои права. Он становится чрезмерно агрессивен к другим детям, что явля­ется следствием его прежнего ухода в себя и подчинения. Он все реже ведет себя глупо или вызывающе и становится способен адекватно реагировать на проявления нежности. В целом он гораздо менее напряжен и в большей степени открыт и естественен (Baruch Dorothy W. “Therapeutic Procedures as Part of the Educative Process”, Journal of Consulting Psychology, vol.4,1940, pp.170-172.).

Подобные эксперименты с игровой терапией еще больше подтверждают, что психотерапия - совершенно очевидно - процесс, развивающийся по определенным фундаментальным законам. И наша убежденность в этом растет по мере того, как мы замечаем проявление этих законов в самых разных ситуациях - при работе со служащими промышленных предприятий, с подростками в средней школе, с родителями в клинике, с маленькими детьми в ходе игровой терапии, с молодыми людьми в профориентационном консультировании.

Эффект катарсиса для клиента

Значимость для клиента беспрепятственного свобод­ного выхода эмоций, если не прямо, то по крайней мере косвенным образом отражается в каждом приведенном нами фрагменте терапевтической беседы. Мы уже нео­днократно подчеркивали ценность данного явления и здесь хотим лишь напомнить об этом.

На первом этапе клиент освобождается от тех чувств и установок, которые ранее подавлял в себе. Можно наблю­дать, как подобный катарсис часто сопровождается физической релаксацией, снятием физического напряжения. Однажды освободившись от таких создающих напряже­ние чувств, клиент начинает ощущать себя более комфортно и может уже более объективно отнестись к себе и к своей ситуации.

Кроме того, возможность свободного выражения эмо­ций позволяет клиенту более адекватно исследовать про­исходящее. Даже когда эмоциональные факторы проявляются незначительно, обсуждение какой-то одной про­блемы в обстановке, не требующей никакой защиты, ве­дет к искомому прояснению способов и характера приспособления, к получению более четкого представления о существующих проблемах и трудностях, к возможности получения более точных оценок, исходя из собственных чувств клиента.

Таким образом происходит не только прояснение си­туации в целом, но и, что не менее важно, понимание клиентом самого себя. Будучи не скованным в разговоре о себе, он становится способным принимать различные аспекты своего “я” без их рационализации или отрицания: своих желаний, антипатий, враждебных импульсов и положительных установок, стремлений к зависимости и к независимости, неосознанных конфликтов и мотивов, пожеланий и реалистичных целей. В большинстве реальных жизненных ситуаций это почти невозможно, всегда нужно поддерживать какой-то “фронт” защиты. Но в процессе терапевтических отношений, свободных от всякой необходимости обороняться, клиент в первый раз в жиз­ни получает возможность откровенно взглянуть на себя, выйти за пределы своей защиты и понастоящему оценить ситуацию.

Когда клиент обнаруживает, что его не принятое об­ществом, его потаенное “я” спокойно воспринимается консультантом, он также способен принять до сих пор не проявляющееся “я” как свое собственное. Вместо трево­ги, волнений и ощущения ненормальности клиент раз­вивает в себе принятие своих сильных и слабых сторон, что является реалистичной и подходящей отправной точкой на пути к зрелости. Вместо отчаянного стремления быть тем, чем он не является, клиент понимает, что существует масса преимуществ в том, чтобы быть тем, кто ты есть, и развивать растущие, заложенные в себе способности.

Именно эти ценные моменты катарсиса создают дей­ствительный терапевтический эффект консультирования. Консультант пытается создать способствующую осознаванию атмосферу, в которой индивид смог бы выразить свое “я”. Клиент начинает понимать, что отреагирование эмоций ведет также и к высвобождению новых внутренних сил, сил, которые до этого использовались им для поддержания защитных реакций.

Даже при условии, что консультирование не продви­гается далее этой фазы эмоционального высвобождения, выхода чувств, оно уже конструктивно и полезно. Именно этот факт является основой для того, чтобы рассмат­ривать тот вид консультирования, о котором здесь идет речь, в качестве наиболее эффективного инструмента для кратковременной терапии. Консультант часто сталкива­ется с ситуациями, когда взаимодействие ограничено од­ной беседой, или знает, что не может осуществить сколько-нибудь продолжительное лечение. В таких случаях, как показывает практика, чаще всего используется исключительно директивный метод. Поскольку времени очень мало, консультант быстро схватывает проблему, как он ее видит, дает совет, убеждая и направляя клиента. Резуль­таты почти всегда бывают нежизнеспособными и неудов­летворительными. Однако, если консультант использует этот ограниченный отрезок времени, побуждая человека к тому, чтобы свободно “выговориться”, с большей вероятностью можно ожидать весьма позитивных результатов. Несомненно, клиент уходит без какого-либо искусственного “решения” своей проблемы, но с более ясным видением своего положения, способный выработать необхо­димое решение и с приятным чувством уверенности, что кто-то понял его и, невзирая на его проблемы и чувства, смог принять его таким. Теперь он более компетентно оценивает свою ситуацию, чем тот клиент, который уходит от терапевта с отчасти усвоенным советом, отчасти испытывая сопротивление, чувствуя, что он был не прав во многих своих поступках, и менее уверенный в себе, чем ранее.

Заключение

В этой главе была предпринята попытка довольно тща­тельно исследовать процесс катарсиса и рассмотреть раз­личные проблемы, которые могут возникнуть при управлении этой фазой терапевтической беседы. Краткое зак­лючение по этому вопросу, возможно, поможет каким-то образом структурировать материал.

Одна из основных целей эффективного консультиро­вания и психотерапии - помощь клиенту в свободном выражении эмоциональных отношений, лежащих в основе его проблем и конфликтов, связанных с приспособле­нием. Для решения этой задачи консультант использует различные методы. Главным образом, это отреагирование на эмоции, а не на смысловое содержание материала, выражаемого клиентом, а также признание их на вербаль­ном уровне. Консультант старается придерживаться этого принципа вне зависимости от того, какого рода эмоциональная установка была выражена - негативные чув­ства враждебности, отчаяния или страха, позитивные чув­ства привязанности, мужества, уверенности в себе или амбивалентные и противоположные установки. Этот под­ход применим и в случае, если чувства клиента направле­ны на него самого, на других, а также на консультанта или ситуацию консультирования. Так или иначе, терапевт стремится осмыслить и отреагировать на выражаемую эмоцию, открыто принимая ее как часть проблемы и как часть терапевтических отношений. Он избегает вербали­зации подавляемых установок, к выражению которых клиент еще не готов.

В ходе этого процесса клиент испытывает эмоциональ­ное освобождение от тех чувств и ощущений, которые до этого момента подавлялись им, что углубляет степень осознания основных элементов его жизненной ситуации и способствует более открытому и спокойному призна­нию своих собственных чувств. В ходе этого анализа он, кроме того, более ясно видит свою ситуацию и начинает сознавать взаимосвязи между различными ее элемента­ми. Это почин и прочная основа для достижения инсайта, феномена, к рассмотрению которого мы сейчас и пе­рейдем.