в раздел Оглавление

«Методы структурной психосоматики»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Методология и техника работы.
Анализ терапевтических случаев

ГЛАВА I

Стратегии и карты. Психотравмы

1.2. Фатум и воля

Словарный состав языка - такой же показательный феномен познания, как и любой другой продукт культурной деятельности. Когда же речь идет о наиболее общих категориях, анализ передающих эти категории слов, нюансов, смысла и бытования этих слов в качестве технических терминов той или иной традиции особенно интересен.

«Рок» - «фатум» - «судьба» - «доля» - «воля» - «свобода».

Первые два слова заимствованы, но могут быть так или иначе соотнесены с русским словом «судьба». Мы уже говорили, что санскритский термин «карма» также близок к нему, а вот «дхарма» ближе к русскому слову «доля», оно же может быть соотнесено с китайским термином «мин». Если мы теперь расположим все эти слова вдоль обозначенной нами цепочки «энтропийный пресс» - «инструментарий отражения-отреагирования» - «ядро личности», то можем констатировать следующую картину (рис. 36).

Рис.36 Фатум и воля

Разумеется, такое расположение в достаточной степени условно, поскольку язык не ограничивает точно пределы использования того или иного слова, мы же не предполагаем придавать им характер технических терминов доктрины. Все же определим, что термины «рок», «фатум», а также «динамике» означают судьбу - неизбежность, жесткое предопределение будущего хода событий. Термин «карма», обозначающий судьбу, неизбежность, воздаяние, на первый взгляд схож с предыдущими, но имеет существенные смысловые различия. «Рок» как бы независим от человека, определяется внешними, по отношению к нему, причинами. Тогда как «карма» - результат собственных, благих или неблагих, поступков (совершённых, в соответствии с ведической или буддистской, традицией, может быть, и в прежних рождениях).

Китайский термин «мин» тем и схож с русским «доля», что обозначает возможность будущего хода событий, которая, тем не менее, может быть либо упущена (если такой ход благоприятен, а необходимые действия не совершены), либо предотвращена (если существует опасность, которую удалось предотвратить).

«Дхарма» - это судьба - долг, казалось бы, обусловленность, но обусловленность морально-мировоззренческого характера. В древнеиндийской традиции «дхарма» непосредственно связана с «кармой»: поступки, совершаемые против дхармы, оборачиваются неблагоприятными кармическими последствиями; карма выступает своеобразным «эхом» деятельности, преломляющейся по дхармическим закономерностям. В «Бхагавадгите» завязка сюжета построена на глубочайшем разборе «должного» и «недолжного» поступка, причем напрочь отвергается возможность классификации по этому признаку для любого человека «вообще» и для любой ситуации «вообще». Лишь конкретный человек с его конкретной дхармой, существующий «здесь и теперь», может быть точкой отсчета морально-этической шкалы. Человек может поступать «должно» или «недолжно», но не относительно других, а относительно самого себя, собственной дхармы.

На поле Курукшетра, где должно состояться сражение между армиями пандавов (центральных героев всей «Махабхараты», частью которой и является «Бхагавадгита») и их двоюродных братьев, кауравов, битва, занимающая центральное место в эпосе, по своим масштабам, значению и последствиям, в глазах индусов, сравнимая, может быть, только с христианским Армагеддоном, царевич Арджуна вдруг отказывается сражаться на том основании, что, во-первых, он будет вынужден убивать своих близких родственников, друзей и учителей, а, во-вторых, убийство живого существа само по себе запретно, противно одному из базовых принципов поведения индуса - ахимсы («ненасилию», «неубийству»); нарушение ахимсы отягощает карму и совершенно неприемлемо для последователя йоги, каковым Арджуна является. В спор с ним вступает его друг и колесничий Кришна (инкарнация бога Вишну), и вся «Бхагавадгита», справедливо почитаемая одним из авторитетнейших религиозно-философских текстов индуизма и главным «философским», «парадигмальным» текстом йоги, представляет собой, во-первых, обоснование, почему Арджуна должен сражаться, и, во-вторых, изложение философских и поведенческих основ йоги, базирующихся на тонком разборе таких категорий, как «истинное Я» (Атман), «деяние» и «не-деяние»: «дхарма», «карма» и т.д.

Вот первый аргумент Кришны, самый простой, бытовой по своему содержанию, но интересующий нас в данном случае больше других (он Дается до обращения к аргументам из философии йоги): «Ты, Арджуна, - кшатрий (т.е. принадлежишь к варне воинов), а значит, твоя дхарма - сражаться, не приписывай себе дхарму другой варны, брахманов (жрецов); если воин отказывается сражаться за правое дело или правитель отказывается покарать преступника, ссылаясь на ахимсу, он тем самым нарушает собственную дхарму, отягощает свою карму и, более того, практически нарушает принцип ахимсы (зло, которое не остановлено, и дальше будет порождать зло).

Рис.37 Фатум и свобода в Глобальном взаимодействии и уровнях Древа Сефирот

Таким образом, судьба и воля в категории кармы означают сознательное волевое усилие, вытекающее, во-первых, из четкой самоидентификации (определение своей варны, своего места, долга и призвания), а во-вторых, из структурированной космограммы (определение «правого» и «неправого», последствий и взаимосвязи действий, поступков и событий). Нет, видимо, необходимости уточнять значение термина «воля» - подчеркнем лишь его близость термину «свобода»; в этом смысле словосочетание «свободная воля» является, в некоторой степени, тавтологией. Наконец, мы можем соотнести использованные нами термины с зонами Глобального взаимодействия и структурой Древа Сефирот. Такое соотнесение, конечно, будет, по уже упомянутой причине нечеткости словоупотребления, достаточно условным, но, вместе с тем, весьма показательным в плане модели, образа и базы для дальнейших построений (рис.37).

Русское слово «воля» недаром имеет двоякий смысл: некоего духовного феномена (воления) и необусловленности (свободы). Именно воля - духовный феномен и глубинный источник структурирующей негэнтропийной активности - является необходимым и достаточным условием необусловленности (свободы). Однако и сама категория «воля» имеет определенные смысловые градации, небезразличные для анализа методами структурной психосоматики. Средневековые философы Европы выделяли три разновидности воли:

1. фацера - воля к действию;
2. нон-фацера - воля к не-действию;
3. вати - отстаивание позиции, даже при вынужденном отступлении, подобное упругому сжатию пружины; это качество может быть передано русским термином «стойкость» или финским «сиссу».

Имеется в виду, как будет ясно из дальнейшего, некоторая «упругая стойкость», «динамичное терпение», связанные, во-первых, с активным противодействием энтропийному прессу, а во-вторых, способных и на отступление с тем, чтобы затем вернуться на оставленную позицию.

Показательным примером воли в модуляции «вати» является история Отечественной войны 1812 года - отступление русских войск вплоть до Москвы и затем наступление вплоть до Парижа. Поскольку все рассматриваемые нами феномены могут быть интерпретированы и в личном, и в коллективном плане, вати можно рассматривать как суть массовой психологии русской армии в этой кампании. Кульминацией, максимальным напряжением «динамичного терпения» мы можем считать события от Бородинского боя и сдачи Москвы до боев за Малоярославец, вынудивших Наполеона отступать по Старой Смоленской дороге. Персонализацией вати народа выступает здесь личность Кутузова, продемонстрировавшего, таким образом, волевые качества в их предельном выражении. И очевидно, что недействие, воздержание от поступка, часто сложнее действия, внешне активного поступка, деяния. Не будем углубляться в эту, достаточно обширную, тему - приведем лишь одну параллель из традиции. Восьмеричный путь йоги Патанджали в качестве первых двух ступеней называет Яму и Нияму - предписанные и запретные действия.

Таким образом, во-первых, сознательное волевое усилие полагается первым условием пути совершенствования йога - без такого усилия выполнение предписаний и запретов просто невозможно, а, во-вторых, воздержание от недолжного полагается более сложным, нежели исполнение должного. Но еще сложнее следование волениям вати, а ведь именно о них говорит Лаоцзи: мягкая и податливая ветка крепче сухой и жесткой; под грузом снега первая прогнется, но затем распрямится, а вторая просто сломается.

Между тем источник всех разновидностей воли один - глубинное воление «Я хочу» или, точнее, «Я хочу быть». Это воление зарождается на уровне проекции Абсолюта (седьмой логический уровень сознания). Окраску фацера, нонфацера или вати оно приобретает уже в зоне шестого логического уровня, уровня самоидентификации, Глобального взаимодействия.

Возможно ли, что, покидая ядро, волевой импульс уже несет в себе искажения? Да, возможно - ведь самоидентификация безошибочна лишь в том случае, если в ходе «личной истории» развитие индивида прошло без существенных искажений; безупречна же самоидентификация лишь в том случае, если «личная эволюция» отработана до шестого логического уровня сознания, а значит, реализован, как минимум, феномен этноса. Во всех прочих случаях волевые импульсы ядра личности изначально искажены, поскольку неструктурированный, непроработанный шестой логический уровень «преломляет» в своих дефектах изначальное «Я хочу» (восходящее, отметим в скобках, к уже вовсе безымянному волевому импульсу сингулярности «+0», о котором в Евангелии сказано: «В начале было слово...»)[1].

Сказанное не значит, что у человека, чей шестой логический уровень не проработан, воление, покидающее ядро личности, всегда искажено, но оно неустойчиво и по-разному проявляется в разных «тема¬тических» группах контекстов.

Далее воление пронизывает личность и при ее плохой структурированности также претерпевает различные искажения.

Все это, в совокупности, воспринимается нами как «паралич воли», «дефекты воли», «безволие».

В зоне второй барьерной мембраны, перехода от ядра личности к собственно личности, воля приобретает окраску дхармы - судьбы-долга, осознанного волевого импульса, согласующегося с парадигмой, в которой существует личность (пятый логический уровень, уровень космограммы). На уровне карт и контекстов она приобретает окраску судьбы-возможности, доли или мин (четвертый логический уровень, уровень убеждений).

В терминах «карма» и собственно «судьба» мы можем определить характер волевого импульса в зоне стратегий и перехода личности к проявлениям личности (третий логический уровень, уровень навыков - первая барьерная мембрана - второй логический уровень, уровень поведения). Здесь пресс энтропийных тенденций уже заметно преобладает и даже собственно действия и поступки воспринимаются обусловленными, вынужденными, принадлежностью скорее внешнего мира, чем внутренних побуждений. Есть большой соблазн при этом посчитать, будто бы такие действия и поступки вообще лишены какой-либо свободы выбора, не зависят от собственного выбора, но уже погружение центра осознания на шаг, а тем более, на два шага вглубь - на четвертый логический уровень (доля или судьба-возможность), где основная задача деятельности приобретает характер выбора, и на пятый логический уровень, где выбор следует из общей картины мироздания и определения своего места в нем, - открывает картину с иной точки зрения: участие собственной воли в происходящем становится очевидным.

Наконец, на самом краю обозримого «внутреннего» пространства антропосферы мы встречаем такие категории, как «фатум», «ананке», «рок», судьба - неизбежность. Трудно осознать в них собственную волю, результат собственной деятельности, тем более что и на самом деле в этой зоне пресс энтропийных тенденций оказывается определяющим; но если с глубокого логического уровня проследить всю цепочку превращений, модификаций волевого импульса - через зону самоидентификации, космограммы, карт, стратегий, процессов - вплоть до единичного точечного факта («знака» или «удара» судьбы, «веления» рока и т.д.) - как становится очевидным присутствие изначальной, образующей всю ветвь отреагирования воли и здесь.

Описанные нами модификации воли от уровня к уровню нормальны и закономерны, но если уже на уровне самоидентификации (шестой логический уровень) возможны те или иные искажения, то тем более они возможны там, где изначальное воление «Я хочу» как бы размазано, ослаблено и скрывается за масками долга, судьбы и предопределения. Это воление чаще всего приобретает ложную формулировку «Надо» или уже вовсе лишенную всякого активного начала «Так вышло», «Так происходит», «Так случилось» - воля уходит в песок и оборачивается самым настоящим безволием.

восприятие собственного действия, собственного волевого акта в качестве чего-то абсолютно внешнего, абсолютно обусловленного, тем острее, чем больше модуляция ядерного волевого импульса склоняется от формулировки «фацера» к формулировке «нон-фацера» и далее - к «вати». Искусство «не-действия» и, тем более, искусство «гибкой стойкости» - это качество зрелого, хорошо структурированного сознания, оперирующего категориями космограммы и уровня самоидентификации.

Итак, мы видим, что, разделенные непреодолимым барьером с точки зрения линейного мышления, в терминах принципиальной нелинейности «фатум» и «воля» оказываются модификациями единого нераздельного отражения-отреагирования, разными этапами единого акта Активного Сознания, вовлеченного в Глобальное взаимодействие и существующего только в этой неизбежной вовлеченности. Фатум и воля и все их промежуточные формулировки, все названные и не названные нами лики, уравновешиваются в зоне четвертого логического уровня, в зоне карт, комплексно моделирующих конкретные жизненные контексты. Таким образом, карты, а также синтезирующая их космограмма и построенные на их базе стратегии играют центральную роль во всем механизме отражения-отреагирования человеческого существа, определяют его эффективность или, как предпочитает формулировать структурная психосоматика, истинность и сущностность. Для нас важно подчеркнуть при этом, что неуспешность, неистинность, несущностность любой человеческой деятельности, тем более, патология любого типа[2] суть следствие нарушений структурной организации соответствующих логических уровней сознания, их собственной неистинности и несущностности.

Эти дефекты могут быть выявлены, проанализированы и скорректированы - в этом, в частности, структурная психосоматика и видит свою задачу как специальная дисциплина, обладающая собственной концепцией, методологией и техниками воздействия. Проблема «воли» предстает перед нами еще в одной своей важной плоскости - «мотивации», когда мы говорим о терапии и ее успешности. Наличие у пациента «воли к жизни», «воли к выздоровлению» - важнейшее условие успешности любого лечения. Это хорошо понимали медики традиционных школ. Вот что, например, говорит И.И. Сипягин, знахарь в восьмом поколении: «... но самое главное и самое сложное - знахарь, применяя, в том числе, и ряд специальных приемов (темп и характер речи, эмоциональную окрашенность слов и т.д.), старался пробудить и освободить волю больного, направить ее в русло выздоровления и отстранить затуманенный схематическим восприятием жизни разум. Здесь он следовал принципу: «тело знает, а разум не дает», т.е. любая терапия рассматривалась как помощь, минимальная коррекция, толчок, а исцеление совершалось самим больным, причем через внутреннюю духовную работу.» (И. Сипягин, Н. Борисов «Подвижное равновесие. Очерки русской знахарской традиции» - «Целительные силы», №3, 1997). Структурная психосоматика в своей практике всегда учитывает момент мотивации, стремится опираться на таковую и ориентирует свои техники на мобилизацию собственной воли пациента, высвобождение волений ядра, разделение сущностных волений и их искажений, вызванных сущностными нарушениями структуры. Заметим в заключение, что «личная эволюция» личности вообще возможна лишь при условии сильной и устойчивой мотивации к развитию.

«Цель свободы, - объясняет св. Григорий Богослов, - в том, чтобы добро действительно принадлежало тому, кто его избирает. Бог не хочет оставаться собственником созданного им добра. Он ждет от человека большего, чем чисто природной слепой причастности. Он хочет, чтобы человек сознательно воспринял свою природу, чтобы он владел ею - как даром - свободно, чтобы он с благодарностью принимай жизнь и вселенную как дары Божественной любви».

Замечательно, что в один ряд здесь ставятся свобода, ответственность и любовь. Они действительно не существуют раздельно. Соответственно, неразделимы судьба и воля.

Таким образом, мы можем сказать, что формулировка первичного воления творящего Бога: «Да будет!» - соответствует человеческому: «Я хочу быть!». Их примиряет лишь любовь, объединяющая начальное слово и слово человеческого устремления к жизни и совершенству.

[2] Говоря здесь о патологии, мы имеем в виду не только болезнь в медицинском смысле слова, но и всевозможные социальные и социально-психологические отклонения, которые, во-первых, не позволяют человеку быть успешным в культурной, социальной и природной среде, а во-вторых, не позволяют совершиться «личной эволюции» индивида. Давая подобное, достаточно нечеткое определение, мы должны иметь в виду два обстоятельства: понятия «успешность» и «неуспешность» весьма относительны, и человек может представляться вполне успешным по меркам окружающих и того социального слоя, к которому принадлежит, но при этом являться «патологической» личностью. Успешность должна здесь пониматься с точки зрения реализации задач ядра личности (дхармы) и, в какой-то степени, может ассоциироваться с категориями «гармонии», «смысла жизни» и «счастья». Второе: мы должны констатировать, что часто «неполноценные» по меркам бытовой морали люди, например, инвалиды, вполне «успешны» в том смысле слова, который мы очертили. Они часто успешны и по житейским меркам. Примером может служить выдающийся психолог и психотерапевт Эриксон, инвалид с детства. Другой пример - Лаплас, у которого, вследствие перенесенного в Детстве менингита, нормально функционировало только одно полушарие.