И.В. Ворошилина (Минск) - преподаватель кафедры социальной и семейной психологии ИП БГПУ

Личностная идентичность – непрерывное целостное «Я» человека, внутреннее субъективное представление о себе, отношение к себе в мире, ощущение собственной неповторимости, уникальности своего жизненного опыта, обусловливающее некоторую тождественность самому себе (Эриксон, 1996). Это сложное образование имеет многоуровневую структуру, подразумевающую когнитивный, эмоционально-оценочный компоненты, и выполняет функцию самоорганизации и адаптации личности.

Необходимое условие, способствующее формированию и изменению идентичности со временем, – сравнение себя с другими в процессе взаимодействия: изначально с ближайшим окружением – семьей, позже – с друзьями, значимыми взрослыми и социумом в целом.

Таким образом, личностная идентичность как вторичный конструкт вписывается в семейную идентичность (Антонова, 1996). Вбирает в себя ее структурно-содержательные компоненты: идеалы и ценности, устремления и суждения, правила и роли, тревоги и ожидания, значимые события, разделяемые всеми членами семьи в ходе ее жизненного пути.

Вместе с тем идентичность семьи как образ принадлежности к значимой социальной группе, «эмоциональное и когнитивное „Мы“ семьи» не поглощает уникальность и индивидуальность личности, а вступает с ней в симбиоз (Аккерман, 2000). Индивид всегда несет в себе образ личностной идентичности и идентичности собственной семьи. Что позволяет каждому члену семьи быть отличным от других, привносить в систему отношений что-то свое, при этом сохранять общность и поддерживать близость друг с другом.

Что же происходит, когда привычный первичный «шаблон» с устоявшимися нормами и ценностями разрушается вследствие распада семьи, пребывания ее некоторое время в неполном составе, а затем реструктуризации системы при образовании смешанной семьи? Сохраняются ли былые непрерывные связи, в какой мере, поддерживается ли симбиоз идентичностей, или образ «Я» ребенка противопоставляется новой семейной организации, только-только создающей свою тождественность?

В попытке найти ответы на эти вопросы проведено исследование, целью которого было сравнить отношение ребенка к себе (эмоциональный компонент личностной идентичности) и к своему семейному окружению (образу группы) во временном континууме в смешанных и первичных семьях.

Гипотеза исследования: взаимосвязи между формирующейся личностной идентичностью ребенка и изменяющейся идентичностью семьи (из-за развода и вступления родителя в повторный брак) сохраняются, но отличаются от взаимосвязей, поддерживаемых в первичных семьях.

Характеристика выборки: 160 респондентов раннего юношеского возраста (экспериментальная группа (88): 45 девушек и 43 юноши из смешанных семей; контрольная группа (72): 45 девушек и 27 юношей из первичных семей).

Методы: диагностический «Цветовой тест отношений» (Эткинд, 1983), где в качестве выбранных категорий были представлены: «я в прошлом, настоящем, будущем», «моя семья в прошлом (до развода, неполная, смешанная), в настоящем и будущем», «мать», «отец», «отчим/мачеха», «друг»; математической статистики – коэффициент ранговой корреляции Спирмена (p=0,05).

В процессе цветового ранжирования испытуемые ассоциативно определяли, какими они видят себя и свое ближайшее окружение, а также какой представляется им семья во временном разрезе. Схожесть выборов позволяла судить о принадлежности респондента, его тождественности и включенности в ту или иную категорию. В результате были выявлены следующие взаимосвязи.

В экспериментальной группе: «Я в прошлом» и «Семья до развода родителей» (0,19), «Я в прошлом» и «Неполная семья»/ «Смешанная семья» (0,38/0,44), «Я в настоящем» и «Семья в настоящем» (0,37), «Я в будущем» и «Семья в будущем» (0,36). В контрольной: «Я в прошлом» и «Семья в прошлом» (0,47), «Я в настоящем» и «Семья в настоящем» (0,42), «Я в будущем» и «Семья в будущем» (0,69). Образ семьи до развода родителей уже не связывается с непрерывной личностной идентичностью респондентов, поскольку, возможно, утеряны связи с событиями прошлого семьи, ее идеалами вследствие давности и отсутствия свидетельств былой жизни (в фотографиях, вещах, упоминаниях об этом близких и др.) или травматичности переживаний предразводного периода. Все остальные переменные имеют памятный «отпечаток» для становления личности молодых людей. При этом чем больше респондент доволен собой, тем лучше воспринимает и семью повторного брака, подчиняясь ее нормам и правилам, интериоризируя ее ценности и поступая в соответствии с ними. Сравнивая показатели двух групп, можно заметить, что испытуемые из первичных семей, в отличие от респондентов из смешанных семей, предполагают еще большую общность в будущем: в реализации совместных планов, ожидании приятных событий и поддержке в горестных, укоренении семейных традиций в собственных семьях.

Далее показалось целесообразным сравнить образ себя с образом родного и приемного родителя, разделив выборку по половому признаку. Экспериментальная группа: для девушек – «Я» и «Мать» (0,26), «Я» и «Отец» (0,08), «Я» и «Отчим» (0,21); для юношей – «Я» и «Мать» (0,44), «Я» и «Отец» (0,31), «Я» и «Отчим» (0,25). Контрольная группа: для девушек – «Я» и «Мать» (0,33), «Я» и «Отец» (0,34); для юношей – «Я» и «Мать» (0,34), «Я» и «Отец» (0,51). У девушек из смешанных семей нет статистически значимых связей. Это подразумевает, что в становлении личностной идентичности на данном возрастном этапе они ориентируются на иные образцы для подражания, вне семьи, обладающие большей привлекательностью. Возможно, из-за чрезмерной категоричности в оценке родителей, потери их авторитета, нежелания повторять ошибки прошлого семьи, или это первые попытки проявления автономности, а она требует бросить вызов родительским и общественным нормам. У юношей из семей повторного брака другая картина: биологические родители имеют определенный вес, к ним прислушиваются, берут с них пример. Почему так?

Какое-то время, в неполной семье, мальчик бессознательно или осознанно брал на себя ответственность, играя роль супруга для матери, а потому более привязан к ней сейчас. Относительно отца, возможно, есть доля идеализации отсутствующего в его жизни родителя как защитная реакция (обесценивание могло бы отрицательно сказаться на формировании мужских качеств у мальчика). Связь с приемным родителем оказалась статистически незначимой. В качестве причин могут быть скрытая конкуренция с отчимом за расположение матери, нежелание предавать образ родного отца, самоустранение нового супруга от воспитания «ее» ребенка. Для девушек из первичных семей характерна приблизительно одинаковая по силе связь с обоими родителями, что говорит о значимости для формирования личностной идентичности, гендерной в частности, образцов поведения и взаимодействия обоих родителей. Для юношей большую ценность представляет образ отца, что полностью соответствует процессу полоролевой идентификации.

Для проверки предположения о преобладающем воздействии внешнего окружения на развитие личностной идентичности молодых людей была взята для анализа еще и категория «Друг». В итоге по экспериментальной группе обнаружены значимые взаимосвязи: для девушек (0,62), для юношей (0,46). По контрольной: для девушек (0,30), для юношей (0,27). Таким образом, молодые люди из смешанных семей более склонны искать модели для отождествления вне семьи, чем девушки и юноши из первичных семей. Можно предположить, что связано это с ранним взрослением детей в прошлом после пережитых семейных событий и со свойственной уже юношескому возрасту переоценкой ценностей и выстраиванием собственных взглядов на мир.

Выводы

В ситуации реорганизации семьи взаимосвязи между личностной и семейной идентичностью по-прежнему сохраняются, но приобретают свою специфику (в формировании личностной идентичности уменьшается «вес» семейных ценностей, идеалов, суждений и растет «доля» моделей поведения и образцов для подражания из социальной среды).

Литература

1. Аккерман Н. Теория семейной динамики // Семейная психотерапия: Хрестоматия / Сост. Э. Г. Эйдемиллер, Н. В. Александрова, В. Юстицкис. СПб.: Питер, 2000. С. 70–76.
2. Антонова Н.В. Проблема личностной идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 131–143.
3. Эткинд А.М. Цветовой Тест Отношений: Метод. рекомендации. Л.: Ленинградский научно-исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, 1983.
4. Эриксон Э.Г. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996.