А.А. Камин, ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет», Москва, Россия

Ключевые слова: кибертравля, психическое насилие, фишинг, экономическое насилие, роковое патрулирование, думскроллинг.

В современных условиях, по сравнению с прошлым веком, наблюдается значительное снижение уличной подростковой преступности. Деструктивная активность подростков переместились в виртуальное пространство интернет. Эти новые вызовы не всегда знакомы родителям и сотрудникам школ, но хорошо известны их подопечным. В первую очередь кибербуллинг (интернет-травля или кибертравля) в форме различных проявлений регулярного и продолжительного психического насилия через современные средства коммуникации. Он может обозначаться как: флейминг, троллинг, клевета, киберсталкинг, секстинг, гриферство, разоблачение или диссинг, самозванство, кетфишинг и фрейпинг (Бенгина, Гришаева, 2018).

Тесно смыкается с ними фишинг и другие формы интернет-мошенничества. По моему практическому опыту, экономическое насилие — наиболее частая форма злоупотреблений, с которой впервые сталкиваются дети в сети интернет. Все это не получает должной оценки со стороны взрослых. Часто советы взрослых сводятся к ограничению использования интернета, а также социальными сетями, или полному от них отказу. Дети же поколения Z являются цифровыми аборигенами. Для них интернет доступен с рождения и является такой же частью инфраструктуры, как электричество или канализация. Взрослые, как цифровые мигранты, овладевшие интернетом или соцсетями в более взрослом возрасте, при подобном подходе в их глазах выглядят, как люди, предлагающие отказаться от электричества и вместо «сидения за компьютером» читать книги при лучине. То есть как образец агрессивного невежества.

Специалистам необходимо обращать внимание на подобную активность. Изучать особенно новые еѐ формы. Одной из них недавно стало роковое патрулирование (думскроллинг или думсерфинг) через болезненное погружение во френд-ленту соцсетей, где преобладают плохие новости. Практику думскроллинга можно сравнить с явлением 1970-х годов, называемым синдромом злого мира — «верой в то, что мир является более опасным местом для жизни, чем он есть на самом деле, развивающегося после целенаправленного воздействия на человека контента, связанного с насилием» (Watercutter, 2020).

Исследования показывают, что неприятные новости побуждают людей искать дополнительную информацию по этой теме (Chang Sup Park, 2015), что создаѐт циклическую череду негативных известий, повышает чувствительность к психотравме, увеличивает тревогу, катастрофизацию, грусть, отрицание, бесцветную речь, усталость, снижает когнитивные функции. Особую остроту приобретает сейчас, во время спецоперации на Украине, когда молодые люди становятся одной из мишеней воздействия в информационном противостоянии. Исследования показывают, что участники, которые смотрели три минуты негативных новостей утром, на 27% чаще оценивали весь день как плохой через шесть–восемь часов. Группа, которая смотрела новости, посвящѐнные решениям трудностей, в 88% случаев давали дню хорошую оценку (Achor, Gielan, 2015).

Напрашиваются аналогии с суицидогенным контентом. С целью предотвращения эффекта Вертера ВОЗ рекомендует внедрять принципы ответственного информировании населения о суициде. Ведь последствия у жертвы включают такие явления, как: снижение самооценки, депрессия, агрессивное поведение, тревожность, недоверие, частая смена настроения, пугливость, страх, суицидальные наклонности. Преследователи, повзрослев, имеют шансы остаться одинокими, так как буллинг развивает у них высокую самооценку, нарциссизм, агрессию, авторитарность, цинизм, проблемы с социальной адаптацией. Свидетели травли уже в более взрослом возрасте могут страдать от эмоционального расстройства, нервозности, неуверенности в себе и т.д.

Говоря о практических рекомендациях, хотелось бы отметить, что данная проблема требует комплексного решения. На основании практического опыта работы в московских образовательных организациях, я могу говорить, что в случае инцидента требуется первичная профилактика, состоящая в информировании понятным языком о важности, и что особенно необходимо, разрешимости проблемы для детей, родителей и сотрудников школ. Затем идет вторичная профилактика, направленная на выявление

групп риска с помощью специальных программ скрининга. Оба эти этапа желательно провести, не дожидаясь начала инцидентов. Третичная профилактика, уже после выявления инцидентов, включает в себя создание рабочей группы из сотрудников служб экстренной психологической помощи и администрации школы, а также других и ее специалистов для планирования совместной деятельности в виде:

• административных усилий по разделению жертв травли и ее организаторов, и организации помощи им и еѐ свидетелям;
• вторичной диагностики для выявления групп риска;
• экстренной психологической помощи субъектам образования (включая педагогов, родителей, обучающихся и других вовлеченных в конфликт сторон) в форме индивидуальной и групповой экстренной психологи-ческой помощи;
• направления представителей выявленных групп риска для пролонгированной кризисной работы в профильные учреждения.

При этом в приложении к письму Министерства образования и науки РФ от 11 мая 2016 г. № 09-1063 «О направлении материалов», включающему Методические рекомендации по внедрению программ психолого-педагогического сопровождения детей из семей участников религиозно-экстремистских объединений и псевдорелигиозных сект деструктивной направленности, в пункте 9 «Профилактика стигматизации, буллинга, агрессии и насилия в образовательных учреждениях» отмечается, что при различиях программ, учитывающих социокультурные особенности различных школ, существует ряд общих моментов:

1. регулярный анонимный опрос школьников о случаях буллинга в их школе;
2. обсуждение проблемы травли в классах, на общешкольных и родительских собраниях;
3. разработка самими детьми при помощи учителя кодекса поведения;
4. усиление надзора за детьми со стороны учителей на переменах во дворе, в столовой, на спортивной площадке;
5. обучение педагогического персонала стратегиям профилактики травли;

чем уже сейчас могут руководствоваться субъекты образования. Конкретные стратегии по реализации данных пунктов также можно найти в других информационно-методических материалах Министерства просвещения Российской Федерации по противодействию и профилактике буллинга, в частности, в руководстве про буллинг для школьной администрации, учителей и психологов (Реан, 2019).

Литература

1. Бенгина Е.А., Гришаева С.А. Кибербуллинг как новая форма угрозы психологическому здоровью личности подростка // Вестник ГУУ. 2018. №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kiberbulling-kak-novaya-forma-ugrozy-p... (дата обращения 07.01.2022).
2. Руководство по противодействию и профилактике буллинга // под ред. А.А. Реана. М.: 2019. URL: https://5art.uralschool.ru/upload/sc5art_new/files/17/e3/17e3cc721fb06ac... (дата обращения 07.01.2022).
3. Achor S., Gielan M. Consuming negative news can make you less effective at work // Harvard Business Review. URL: https://hbr.org/ 2015/09/consuming-negative-news-can-make-you-less-effective-at-work (дата обращения 07.01.2022).
4. Chang Sup Park. Applying «Negativity Bias» to Twitter: negative news on Twitter, emotions, and political learning // Journal of Information Technology and Politics. 2015. Vol. 12(4). P. 342–359.
5. Watercutter A. Doomscrolling is slowly eroding your mental health // Wired. URL: https://www.businessinsider.com/doomscrolling-explainer-coronavirus-twit... (дата обращения 07.01.2022).