В наше время книжные прилавки чрезвычайно богаты: книги на свой вкус могут найти и самые утонченные, и самые невзыскательные читатели. Однако тревожные данные, которые, к сожалению, стали привычными, говорят о потере читателя. Вот некоторые из них: 90% школьников читают не каждый день, а 40% не читают вообще. Остаются невостребованными произведения, входящие в программу по литературе, и школьники умудряются ее изучать, минуя художественный текст.

Все эти факты ставят перед школой и наукой задачу возрождения читателя. «Начало» читателя, его стержень, с нашей точки зрения, - это читательская позиция. С нее и надо возводить то здание, которое называется Читатель. Но для этого и учителя, и авторы учебников по литературе должны иметь представление об исходном уровне читательской позиции тех, «на кого они работают». Выявление читательской позиции требует тщательно разработанной валидной методики. Создание такой методики - самостоятельная исследовательская задача, на решение которой и были направлены наши усилия.

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Методика выявления читательской позиции оказалась той нарисованной дверью, за которой Буратино и его друзья нашли волшебный театр. Незатейливая на первый взгляд, она позволила войти в тот мир мыслей и чувств школьников, на который мы и не замахивались. Собственно читательская позиция школьников стала как бы инкрустацией среди других не менее важных сведений, которые явились социальным фоном, формирующим и объясняющим эту позицию, а само исследование по мере его проведения из психологического превращалось в психолого-социологическое.

Суть методики в следующем. Испытуемые ставились в ситуацию напряженного нравственного выбора, который должен был раскрыть их отношение к книгам, место книг в их жизни, в том числе и по сравнению с телевидением, видеопродукцией, кино и т.д. Такая ситуация была смоделирована с помощью фантастического романа Р. Брэдбери «451° по Фаренгейту». Его краткое содержание передавалось с помощью созданного нами рассказа, который предполагал не только перенесение школьников в фантастическую ситуацию, но и определенное эмоциональное воздействие на них. Текст рассказа был специально лишен полутонов, чтобы дать возможность школьникам четко обозначить свою читательскую и нравственную позицию. Приводим этот текст.

«В фантастическом романе американского писателя Рэя Брэдбери изображен город, в котором чтение и хранение книг считается страшным преступлением. Там уже давно уничтожены почти все книги, и теперь, если у кого-то находят хоть одну книгу, ее сжигают вместе с домом, а хозяина предают смертной казни. Каждый, кто знает или только подозревает кого-либо в хранении книг, обязан донести на него. Там нельзя сохранить книги, не погибнув самому.

Пожарные в этом городе существуют не для того, чтобы тушить пожары, а для того, чтобы сжигать книги и дома, в которых они найдены. Почти все жители города спокойно обходятся без книг, проводя все свободное время у телевизора.

Герой романа Гай Монтег - пожарный. Десять лет он добросовестно и даже с удовольствием выполнял свою страшную работу. Но было в этом пожарном что-то необычное. Книги манили его, и иногда, не в силах удержаться, он брал какую-нибудь из них, уносил домой и прятал. Так у него скопилось около двадцати книг. Наверное, благодаря необычности Монтега стала возможна его дружба со старым профессором Фарбером, тайно читавшим книги, и Клариссой Маклелан, удивительной девушкой, которая любила думать и наблюдать, что резко отличало ее от всех окружающих. Семья Маклелан была на учете у пожарных: они следили за теми, кто не похож на других.

В Монтеге зрело неприятие окружающей его жизни, им самым, возможно, не осознаваемое. С годами оно накапливалось и однажды прорвалось наружу. Все началось с того, что во время дежурства он приехал в дом старой женщины, которая, не желая расстаться со своими книгами, сгорела вместе с ними. С этого дня все изменилось в жизни Монтега. Его стал мучить вопрос: что же написано в этих книгах, если из-за них люди идут на смерть? Чтобы получить ответ, он начинает читать. Теперь он уже не может работать пожарным.

Наконец через цепь трагических событий он приходит к людям, которые посвятили свою жизнь спасению книг. Они придумали, как сохранить их для других поколений.

Каждый из этих людей считал себя «обложкой» той книги, которую он запомнил наизусть. Эти люди повторяли «свои» книги, чтобы не забыть их. Они были «живой библиотекой». Но в библиотеке должен быть каталог, поэтому каждый из них знал, какие книги помнят другие и где эти «люди-книги» живут.

«Люди-книги» мечтали, что наступят другие времена. Тогда, собравшись вместе, они напечатают то, что помнят. И книги воскреснут вновь».

Прочитав текст, испытуемые должны были дать ответы на следующие вопросы:

1. С кем были бы вы, если бы оказались в этом фантастическом городе:
   а) с теми, кто спокойно обходился без книг;
   б) с теми, кто тайно читал книги и хранил их в памяти;
   в) с теми, кто уничтожал книги.
2. Объясните, почему вы избрали такую позицию.
3. Признайтесь себе честно, нужны ли вам книги, когда есть радио, телевидение, кино, театр...
4. Как вы думаете, почему в этом городе велась такая борьба с книгами?
5. Почему, даже подвергая себя смертельному риску, люди продолжали хранить книги?

Нетрудно заметить, что все вопросы связаны между собой и даже дублируют друг друга. Это было сделано специально. Существовала опасность получить формальные ответы, а такая система вопросов давала возможность проклюнуться истине. Кроме того, с испытуемыми была проведена беседа примерно следующего содержания:

Ученые задумали создать для вас новый учебник по литературе. Им хочется написать учебник, который вы смогли бы полюбить и по которому интересно было бы заниматься. Но они не могут обойтись без вашей помощи, потому что прежде всего им нужно знать,, как вы относитесь к книгам, к чтению, что вам нравится читать, а что нет и т.д. И вот сегодня мы хотим получить от вас ответ на некоторые вопросы. При этом к вам большая просьба: отвечать на них честно. Чтобы вам было проще, листочки свои не подписывайте».

Методика прошла апробацию в V-VI классах двух московских школ и одной сельской [1]. Всего в ней приняли участие 494 человека.

Уже при работе в самом первом классе мы обнаружили, что, выбирая ту или иную позицию, подавляющее большинство школьников исходят не из ситуации, описанной в тексте, а из их сегодняшней реальной жизни. Поэтому они выносят за скобки ту смертельную опасность, которой подвергались бы, оставаясь читателями в фантастическом городе. Стало очевидно, что методика нуждается в корректировке, а результаты, полученные в этом классе, не должны учитываться. Теперь после чтения текста с испытуемыми проводилась беседа примерно следующего содержания:

Город, о котором вы прочли, фантастический. А возможна ли описанная ситуация в жизни?

Известно, например, что Александрийская библиотека, гордость античного мира, неоднократно страдала от огня и разорения. Во время одной из таких варварских акций книгами из этой библиотеки топили городские бани. Топлива для всех городских бань этого большого города хватило не на один месяц.

В нашей стране не устраивали костров из книг, но ситуации страшные, опасные для жизни возникали и у нас.

Сегодня вам трудно себе представить, что за чтение и хранение некоторых книг (например, А. Солженицына, А. Сахарова, Е. Гинзбург) любой человек мог получить семь лет заключения и два года ссылки.

Поговорите с вашими мамами, папами и особенно с дедушками и бабушками, и, наверное, многие из них смогут рассказать, как, прячась и рискуя своей налаженной и устоявшейся жизнью, они читали и передавали такие книги другим. Было это совсем недавно - до М.С. Горбачева.

Выбирая, с кем были бы вы в фантастическом городе Брэдбери, исходите не из сегодняшней вашей жизни, а из тех условий, в которые были поставлены герои Брэдбери».

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

При знакомстве с работами испытуемых прежде всего бросалась в глаза резкая поляризация. Она была и между московскими и сельской школами, и между школами в Москве, и между классами в одной и той же школе, и между учащимися в одном и том же классе. Она проявилась и в выборе читательской позиции, и в умении ее осмыслить, и в умении ее выразить, и даже во внешнем оформлении работ.

По характеру ответа на первый вопрос (с кем были бы вы, если бы оказались в этом фантастическом городе?) все испытуемые разделились на три неоднородные и разные по величине группы:

I.   С теми, кто уничтожал книги.
II.  С теми, кто спокойно обходился без книг.
III. С теми, кто тайно читал книги и хранил их в памяти.

I группа самая малочисленная - 2,5% от общего числа испытуемых. В основном это учащиеся V класса школы Б, но есть в ней и учащиеся старших классов обеих московских школ. Из учащихся сельских школ в эту группу никто не вошел.

Ответы пятиклассников мало чем отличались друг от друга. Чтобы лучше представить себе уровень этих детей, приведем одну работу полностью, сохранив орфографию автора.

1. С кем были бы вы, если бы оказались в этом фантастическом городе? — С теми, кто унечтожал книги.
2. Объясните, почему вы избрали такую позицию.— Книги ненужны.
3. Признайтесь себе честно, нужны ли вам книги, когда есть радио, телевидение и т.д. — Нет, лучше видюшник.
4. Как вы думаете, почему в этом городе велась такая борьба с книгами? — Незнаю.
5. Почему, даже подвергая себя смертельному риску, люди продолжали хранить книги? — Чюдаки.

В этой работе нет никакой неопределенности - ребенок четко определил свои позиции: книги не нужны, следовательно, их нужно сжечь. Он не утруждает себя стремлением понять поведение своих единомышленников и тем более тех, кто рисковал жизнью ради спасения книг, - для него они «чюдаки». По-видимому, в жизни испытуемого заметную роль играет «видюшник». Само это слово, эмоционально окрашенное и по звучанию напоминающее «гадюшник», вначале может вызвать раздражение против этого ребенка. Потом его становится жалко, и возникает мысль, что, возможно, он сам живет в каком-нибудь «гадюшнике», где главный источник «духовности» - «видюшник». Появляются жалость к этому ребенку и желание помочь, а главное, показать ему, что существуют другие миры, в том числе мир книг.

Работы других пятиклассников немногим отличаются от приведенной: в них такое же отношение к книгам, такие же коротенькие «буратиньи» мысли, такая же безграмотность. Разница проявляется только в обосновании избранной позиции: одному не нужны книги: «веть есть видик», другой уничтожал бы книги, «потому что в них неправда», третий стал бы пожарным, потому что «им хорошо платили», четвертому «интересно, когда гарит».

Можно думать, что ребенок, давший последний ответ, даже не понимает меру безнравственности того, что он написал. Скорее всего, ему нравится смотреть на огонь, и при этом ему все равно, любуется ли он завораживающим огнем костра в темноте ночи, уютным огнем в печке или камине или огнем, уничтожающим книги. Аналогичную мысль можно прочесть в работе шестиклассника: «Те, кто уничтожал книги, не задумывались над тем, что они делали. Им просто нравился огонь, пожирающий все (и мне тоже)».

Эти дети не могут не вызывать тревоги. Они нуждаются в срочной помощи, иначе существует опасность, что они превратятся в своих единомышленников-старшеклассников. Приведем работу одного девятиклассника из школы А, который взял себе псевдоним Сифилис Обглоданный.

1. С кем были бы вы, если бы оказались в этом фантастическом городе? — С теми, кто сжигал книги.
2. Объясните, почему вы избрали такую позицию.— Так мне хочется.
3. Признайтесь себе честно, нужны ли вам книги, когда есть радио, телевидение и т.д. — Нет, не признаюсь.
4. Как вы думаете, почему в этом городе велась такая борьба с книгами? — Читать Брэдбери надо.
5. Почему, даже подвергая себя смертельному риску, люди продолжали хранить книги? — Потому что дуралеи.

!!! Чтоб вы все здохли!!!

Кажется, что это говорят те самые пятиклассники, которые через годы пронесли свои коротенькие мысли и грамматические ошибки. Но возросла их агрессивность, которой пронизана вся работа. За этой агрессивностью угадывались душевный дискомфорт и бравада, и это переплавлено в ненависть ко всему миру: «!!! Чтоб вы все здохли!!!»

Интересна одна деталь. Как уже говорилось, работа проводилась анонимно, однако здесь «визитная карточка» оставлена (Сифилис Обглоданный), и в ней стремление эпатировать взрослых, замешанное все на той же злобе.

Возникает вопрос: что могло породить такую агрессивность? Что в окружении этого юноши могло способствовать ее появлению?

Он учится в московской школе, в районе, где почти все дома кооперативные, и живет в них в основном интеллигенция. Состав учеников и учителей позволяет считать эту школу элитарной. Учителя там, как правило, любят детей и свою работу, которой они отдают много времени. Здесь постоянно устраивают поражающие своей нестандартностью тематические вечера. Подготовкой к ним месяцами живет вся школа. Есть там и театр, причем не один, а в каждой учебной параллели старших классов. В школе ощущается особая атмосфера духовности и любви к детям.

На первый взгляд здесь нет почвы для произрастания ненависти и злобы, но это только на первый взгляд, в действительности есть некоторые факты, которые нуждаются в серьезном осмыслении.

В школе четыре девятых класса: математический, гуманитарный и два обычных. Нет сомнения, что спецклассы обескровили два других: последние «посерели», в них снизились требования к учащимся, иной стала атмосфера. А рядом те, кого отобрали, т.е. признали их особые способности. Это соседство порождает ущербность, причем, как определил один из учителей школы, «низменную ущербность», в отличие, по его же определению, от «возвышенной ущербности» Сальери. Присутствие за стеной способных математиков и гуманитариев подспудно питает ненависть тех, «кто не с нами». И они начинают тихо ненавидеть этих детей и главным образом взрослых, которые их унизили и породили ущербность. Постепенно эта ненависть будет перенесена на людей вообще.

Эти процессы зреют подспудно. Вначале поведение школьников не вызывает особой тревоги: они молчаливы и даже послушны. Вся атмосфера школы не дает им развернуться и вырваться наружу тому темному, что в них зреет. Но сами классы напоминают пружину, которая сжимается все больше и больше. Эти ребята несут в себе груз ненависти и несогласия. Но вот появляется неожиданная возможность выплеснуть из себя то, что болит. Проведенная нами работа как бы приоткрыла шлюзы.

Написанное учениками IX (неспециальных) классов вселяло такую тревогу, что мы решили не выпускать эти классы из поля зрения. И не ошиблись. Вот что произошло через несколько месяцев, когда появилась возможность навсегда покинуть школу, где тебя унизили (именно так воспринимали эти школьники свое пребывание не в спецклассах). Обида и отсутствие страха соединились с тем темным, что было в жизни и окружении каждого из них. И тут пружина распрямилась и их прорвало. Они исписали матерной бранью и антисемитскими высказываниями стекла окон и асфальт возле школы.

Теперь, когда им ничто больше не угрожало, из открытых шлюзов лавиной хлынули все те же агрессия, ненависть и злоба, которые в наших работах только проклюнулись. Тогда это была всего лишь репетиция, а теперь состоялась премьера!

В ходе проведенной нами работы с новой силой зазвучали постоянно возникающие вопросы: нужны ли спецклассы и нужны ли спецшколы? Ответ на них не входит в нашу задачу. Однако не вызывает сомнения, что к созданию спецклассов нужно подходить профессионально, привлекая к этой работе психологов.

II группа испытуемых (они были бы с теми, кто спокойно обходился без книг) более многочисленная - 12% от всего числа городских и 15% сельских. Вошли в нее учащиеся разных классов.

Выбранную позицию испытуемые обосновывали по-разному, и это в свою очередь разделило их на ряд подгрупп.

Первая - те, кто не умеет и поэтому не любит читать. Некоторым из них удалось поставить диагноз своей болезни:

«Мне книги нужны, но я не умею читать. Я не умею читать не в том смысле, что я неграмотен, а в том, что я не умею захватываться (заинтересовываться) книгами» (IX кл.).

В этой связи особый интерес представляет работа другой девятиклассницы. По-видимому, вначале она решила дать ответ, который, по ее представлениям, ждут от нее взрослые. Поэтому она написала, что была бы с теми, кто тайно читал книги, и свой выбор обосновала чужими словами: «Книги надо читать обязательно, они развивают память, грамотность, в некоторых книгах узнаешь много нового, историю страны и т.д. (так говорят родители)». И здесь произошел перелом, который мы можем только фиксировать, о причинах его ничего не известно. Можно только предполагать, что, прочитав в третьем вопросе задания слова «признайтесь честно», она то ли действительно решила ответить честно, то ли предоставленная возможность написать анонимно толкнула ее на протест против родителей и учителей. Она перечеркнула то, что написала раньше, и выбрала другую читательскую позицию (была бы с теми, кто спокойно обходился без книг), обосновав ее лаконично и однозначно: «Я книги совсем не читаю». И теперь уже на вопрос, нужны ли ей книги, она ответила действительно откровенно: «Если честно признаться, все мне говорят про книги хорошее, т.е. для чего они нужны, развивают память, грамотность, узнаешь много нового, как говорят родители, а я так обхожусь без книг, не дочитываю, хотя другие говорят, что они очень интересны».

Работа этой девочки показывает, что она живет как бы в двух измерениях. С одной стороны, на уровне теории она знает, что дают книги и как нужно к ним относиться. Сама она хотела бы соответствовать этому «нужно». Того же ждут от нее и родители. Девочка видит, что другие любят книги, она старается их понять и даже делает честные попытки пересилить себя и начать читать. Но эти попытки, как видно из работы, результатов не приносят. С другой стороны, когда она заговорила своим голосом, ее прорвало, она написала о том, что на самом деле с ней происходит. Что-то у нее не срабатывает, и она остается при своем внутреннем конфликте, между тем, что надо, и тем, что есть реально.

Эта работа, которая привлекает своей искренностью, показывает не только беду испытуемой, но и вину взрослых, которые ждут от ребенка любви к книгам, но ничего не смогли сделать, чтобы такая любовь возникла. Эта девочка нуждается в способах лечения болезни, которую она сама у себя установила.

Вторая подгруппа - это почитатели телевизора, которые по-своему собираются экономить время: «По ТВ можно все узнать, и в фильме покажут все интереснее и быстрее. Не надо тратить много времени на чтение».

Третья подгруппа - это те, кто не так любит книги, чтобы из-за них погибнуть. Вот как «звучит» эта позиция: «Я буду отвечать честно. Я бы выбрала позицию а (обходиться без книг). По разным причинам. У меня есть мама и папа, сестры и братья. Я их очень люблю и не хотела бы сгореть или умереть из-за книги и лишиться навсегда любви близких. Это просто не по моим силам» (Харитошкина Настя, VIII кл., школа А). «Человек должен жить, потому что книги создает человеческий разум, и лучше уничтожить его плоды, чем его самого» (IX кл., школа А). На вопрос, нужны ли книги, эти испытуемые уверенно отвечали: «Нужны, конечно», «безусловно, нужны» и т.д.

III группа испытуемых (они были бы с теми, кто тайно читал книги и хранил их в памяти) самая большая и неоднородная. Некоторые попали в нее методом исключения: они не смогли или не захотели быть как с теми, кто сжигал книги, так и с теми, кто спокойно обходился без них. Другие причислили себя к этой группе, потому что, по их словам, любят рисковать, или из духа противоречия, или потому что запретный плод сладок. Однако таких испытуемых немного. В основном в эту группу вошли те, кто любит читать. Их в свою очередь можно разделить на две подгруппы.

Одна из них, довольно многочисленная, состояла в основном из учащихся V-VII классов, которые определяли свою читательскую позицию, исходя из их реальной сегодняшней жизни. В другую вошли старшеклассники, которые делали свой выбор, исходя из условий эксперимента. Понимая меру опасности, они принимали решение осознанно и ответственно.

Остановимся более подробно на одной из работ IX класса, в которой отчетливо прослеживается, как была выбрана читательская позиция: «Даже не знаю, как ответить на этот вопрос! Ведь те, кто хранил книги, подвергались смертной казни, а ведь, наверное, каждому человеку хочется жить. Но зачем и как жить, если не существует книг, которые рассказывают нам столько интересного? Наверное, я была бы с теми, кто тайно читал книги и хранил их в памяти, но мне бы хотелось, чтобы каждый человек жил счастливо, но, наверное, в таком положении, в такой окружающей среде за прекрасное можно и умереть. Я очень хорошо поняла позицию той старушки, которая сгорела вместе со своими книгами».

Как мы видим, вначале испытуемая как будто даже не знает, с кем бы она была. С одной стороны, она очень любит читать, с другой - прекрасно понимает, какому смертельному риску она подвергалась бы при чтении в этом городе. Но в диалоге с собой она представила себе город, в котором ей пришлось бы жить без книг, людей, которые бы ее окружали, и ее собственную жизнь в этих условиях. Вписав себя в этот мир, она приходит к пониманию позиции пожилой женщины, сгоревшей вместе с книгами, т.е. к мысли, что «за прекрасное можно и умереть».

Другие испытуемые при выборе позиции более решительны.

Вот как обосновывает свой выбор ученица того же гуманитарного IX класса: «В том мире, который описан в романе Брэдбери, это единственная возможность остаться человеком, жить полноценной, предназначенной человеку жизнью - мыслить, чувствовать, страдать. Эти люди, с которыми осталась бы я, - совесть эпохи. Лишь они смогут преобразовать и спасти этот мир, лишь их не коснулось еще общее разрушение, разрушение личности.

Если бы я примкнула к тем, кто сжигает книги или спокойно относится ко всему происходящему, совесть все равно не дала бы мне покоя. Это значило бы равнодушие к судьбе человечества, к своей собственной. Только книги способны возвратить утраченную духовность».

Тех, кто уверенно сделал свой выбор, было большинство. Их ужасает «мысль, что целый город может не читать», они не могут представить себе «человека, который в жизни не прочел ни одной книги». В наиболее отточенной формулировке отношение испытуемых этой группы к книгам прозвучало в работе ученицы IX гуманитарного класса: «Жизнь без книг невозможна. И ужасен мир, где люди отвергают книги. В нем погибнет все человеческое». В искренности этого высказывания убеждают слова, добавленные в скобках: «Но мне было бы иногда страшно, наверное».

Как мы уже говорили, полученные данные выплеснулись далеко за рамки задач эксперимента.

Прежде всего выявилось резкое различие обследованных школ. Умом все всегда понимают, что школы бывают разные, но когда эта разница смотрит с каждого тетрадного листочка, она требует серьезного осмысления.

Возьмем две московские школы. Выбраны они были случайно. Обе не спецшколы, обе имеют спецклассы, обе находятся не в центре города, обе «обслуживают» не проходивших отбор детей прилегающего микрорайона. Однако когда читаешь ученические работы, возникает впечатление, что если эти школьники не с разных планет, то, во всяком случае, из разных стран.

Работы учащихся школы А дышат современностью: они обнажают болевые точки нашего времени. Из работ учащихся школы Б тоже можно извлечь богатый материал для раздумий о сегодняшней жизни, но при этом возникает ощущение стоячего болота, в котором иногда, крайне редко, одинокая лягушка проквакает на заданную тему что-то не безнадежно школярское. В работах этих учащихся нет никакого социального звучания.

Остановимся на некоторых конкретных различиях работ учащихся этих школ.

Говоря о роли радио и телевидения, учащиеся школы А часто протестуют против навязывания им чужого видения мира и прочтения литературы. Они сами склонны к анализу и обобщениям. Собственные оригинальные суждения можно обнаружить уже в V классе, причем интеллектуальный рост школьников идет быстро, и высказывания учащихся разных учебных параллелей резко различаются по своей зрелости и глубине анализа. Уже в VII классе встречается много интересных и ярких работ. От класса к классу их число возрастает, и в них звучит все больше собственных оригинальных мыслей. Видимо, в силу этого школьники боятся штампов и часто, сказав что-либо тривиальное, просят извинения за штамп или банальность. Эти работы написаны своим языком, и среди них много таких, где зрелому содержанию соответствует и способ изложения.

В школе Б на все вопросы задания даются, как правило, односложные ответы, напоминающие канцелярские отписки; нет в них ни свежести мыслей, ни глубоких суждений. Содержанию соответствует форма: поверхностные ответы «упакованы» в коротенькие предложения. Удивляет, что никаких особых качественных сдвигов от класса к классу не происходит, и работы V класса мало чем отличаются от работ Х класса. Можно выделить несколько работ XI класса, которые по своему уровню соответствуют работам семиклассников школы А. В школе Б не просят прощения за штампы и банальности - для учеников это привычный способ выражения.

Работы учащихся обеих школ отличаются безграмотностью. Однако в школе Б поражает не только количество, но и характер ошибок. Часто это не регулируемые правилами, безнадежные ошибки. Можно думать, что количество и характер ошибок коррелируют с выбранной читательской позицией. Чемпионами, как правило, оказываются те, кто сжигал бы книги или спокойно обходился без них.

В индивидуальных экспериментах, в которых участвовали дети из разных школ, из семей, принадлежащих к разным социальным прослойкам, и разного возраста, также была обнаружена полярность читательских позиций.

Несколько слов об учениках сельской школы. Их работы производят удручающее впечатление. Дело не только в том, что ответы учащихся IX классов ничем не отличаются от ответов пятиклассников: поразительна их примитивность. Суть их сводится к следующему: они были бы с теми, кто тайно читал книги и хранил их в памяти, потому что «любят читать»; в городе уничтожали книги, потому что «там не любят читать»; люди рисковали своей жизнью из-за книг, потому что «они любят читать». Таков полный ассортимент «интеллектуальных раздумий» этих школьников. Редкие мысли начинают брезжить лишь в работах учащихся Х и XI классов.

Из 13 пятиклассников пять человек с работой не справились: они не смогли понять, что им нужно делать.

Бросается в глаза пронзительная орфографическая безграмотность сельских школьников: «потамушта» (потому что), «нравьются», «хронил» (хранил), «будит», «граматный», «биречь» и т.д. - это лишь наиболее часто встречающиеся ошибки. Правда, к Х классу картина резко меняется: орфографическая грамотность сельских старшеклассников намного выше, чем у их московских сверстников. Можно думать, что это связано с наполнением классов. Среднее число учащихся в классе - пять-шесть человек. Постоянная, почти индивидуальная работа с каждым из них в течение многих лет в конце концов приводит к долгожданному переходу количества в качество. Все это, однако, не сказывается на пунктуационной грамотности сельских школьников, которая продолжает оставаться такой же безнадежной, как и в московских школах.

На основе проделанной работы можно утверждать, что созданная нами портативная методика позволяет выявить читательскую позицию школьников. Более того, она может быть рекомендована учителям литературы для первого знакомства с учениками как с читателями.

Проведенное исследование задумывалось нами для выяснения читательской позиции школьников, но в результате определило глобальную цель преподавания литературы, а следовательно, и учебников литературы. Цель эта - воспитание Читателя, так как Читателями не рождаются.

[1] Из этических соображений мы не указываем номера школ, поэтому одну из московских школ мы будем условно называть школой А, другую — школой Б.

Поступила в редакцию 28.III 1994г.