«Психология мышления»

Гурова Л.Л.

II. Виды и формы мышления

1. Мышление и образ: от перцепции к образной логике

Мышление является высшей интегративной формой познавательной деятельности. Становление психической активности личности неразрывно связано с развитием мышления. Родившийся ребенок еще не проявляет этой человеческой способности, в начале жизни обнаруживаются лишь ее предпосылки, источники. Исходной предпосылкой развития мышления являются процессы перцепции. У. Найссер, указывая на генетические различия младенцев в двигательной активности, говорит, что «более чем вероятно, что с самого начала они наделены различными перцептивными схемами» [29, с. 193]. Одним из первых проявлений активного контакта ребенка со средой, до возникновения деятельностной двигательной активности, является зрительное слежение и фиксация объектов среды. Этап сенсорной активности есть необходимая предпосылка развития предметного действия. Сенсорные эффекты случайных действий ребенка становятся первыми познавательными мотивациями: ребенок замечает эти эффекты и пытается вызвать вновь (А. Валлон [6]). Активация восприятия, выраженная в потребности смотреть и слушать, обнаруживается у детей до полугодовалого возраста. В этот же период наступает «узнавание», которое можно рассматривать как зародышевый акт мышления; в нем интегрируется целостный образ взрослого (в отличие от ранней реакции на голос наклонившейся матери), эмоциональное отношение к нему, потребность в общении с ним, что в совокупности уже несет в себе семантику окружающего мира для ребенка, выражает ее избирательность. Одновременно формируется координация глаза и руки, возникают результативные предметные действия, которые к началу второго года жизни позволяют ребенку накопить чувственный опыт познания свойств окружающих вещей и некоторых физических отношений между ними. Общение со взрослым открывает ребенку функциональные признаки предметов и их социальное назначение.

Практическая деятельность и вхождение в сферу речевого общения вносят коренные изменения в перцептивный мир ребенка, придают ему все большую осмысленность, категориальность. С другой стороны, усложнение деятельности, включая специфические действия подражания, невозможно без дальнейшей дифференциации и предметной расчлененности образа мира в мышлении ребенка (А. Валлон [5]). Формирование первичных интеллектуальных структур отражения предмета или ситуации, направляющих действия ребенка, неразрывно связано с восприятием и последующим представлением пространства. Для того чтобы действие реализовалось, необходим первоначальный образ действия в пространстве, и этого нельзя не учитывать при характеристике сенсомоторного интеллекта как первой стадии развития мышления. Предмет и действия с ним, образ и операция остаются равноправными составляющими мышления на всем протяжении его развития и функционирования. Это положение до сих пор не утвердилось в психологии, так как согласно «классической» точке зрения на сущность интеллекта и его развития, наиболее полно представленной работами Ж. Пиаже [31], развитый интеллект характеризуется сложившимися структурами логических операций, а наглядное, образное мышление представляет собой лишь предоператорную стадию развития интеллекта. Вопрос об отношении интеллектуальных операций к восприятию Пиаже решал негативно, доказывая гипотезу, что элементарные логические операции классификации и сериации не могут быть почерпнуты из перцепции и что нельзя доверять упрощенному представлению о линейной эволюции от элементарных уровней перцепции к логической операции (первичная перцепция — перцептивные активности — сенсомоторные схемы — дооператорные представления — операции).

Не отрицая того факта, что начальные интуитивные формы мышления ребенка исключительно близки к перцептивным структурам, Пиаже настаивает на кардинальном различии, при известных аналогиях, статистической природы восприятия и операциональных композиций интеллекта. Не заключается ли его ошибка лишь в том, что он исключил образ, как известную противоположность операциональным структурам, из сферы развитого интеллекта и ограничил картину развития последнего формированием собственно логических операций, оставив перцепции роль предшественника интеллекта, а наглядной интуиции — его начальной, «дологической» формы? Другие генетические концепции, отдавая приоритет в развитии мышления либо интериоризированным предметным действиям ребенка с материальными («материализованными») объектами [8], либо социальному фактору речевого общения, открывающего ребенку сущность вещного мира [7], также не уделяют должного внимания непосредственному чувственному контакту ребенка с миром, формирующему образные формы мышления. Да и в общепсихологических теориях мышления образ не занял еще надлежащего места, хотя в последние десятилетия исследования в разных областях психологии убедительно доказали равноправность образной формы мышления с его собственно понятийной вербальной формой. К таким исследованиям надо отнести как специальные работы, касающиеся визуального мышления (Арнхейм [2], Хольт [41], Грегори [11], Глезер [10], Зинченко [20]), так и работы в «противоположной» области: исследования механизмов речи (Хомский [42], Жинкин [19]). Проводились и системные исследования роли образа в мышлении (Гурова [12], [13], [14]). Позднее, в 80-е годы, образное мышление стало темой многих диссертационных работ. Накоплены факты, касающиеся развития мышления детей — дошкольников и школьников (Поддьяков [32], Кабанова-Меллер [23], Менчинская [28], Чуприкова [43], Якиманская [45]). Подверглись коррекции некоторые феномены, описанные Пиаже в рамках развития логических структур и на самом деле зависимые от ориентации ребенка в предметной ситуации и его личностной позиции (Доналдсон [17], Обухова [30], Подгорецкая [33]). Существенные данные об образных структурах мышления получены в психофизиологических исследованиях (А.Н. Соколов [38]), в том числе в широком потоке работ, касающихся мозговой асимметрии. Появились и философские работы (А.В. Славин [36]).

В генетических теориях, выводящих мыслительные структуры из внешнего действия, образ выступает пассивным началом по отношению к дискурсивному мышлению. Действительно, дискурсивная расчлененность пространственных отношений, которые могут быть выражены геометрическими операциями, не специфична для образа как активного элемента мысли. В этом функциональном проявлении образ служит лишь материалом или же опорой логических операций. Но исчерпывается ли такими логическими функциями — в качестве генетической основы формирования логических операций и в качестве опоры при их реализации — роль образа в мышлении? На этот вопрос надо дать отрицательный ответ, ибо само мышление не сводится к логическим процедурам. Нахождение логического пути решения любой задачи зависит от того, как будет отражаться в мышлении ее ситуация, какова будет ее содержательная модель, необходимо связанная с предстоящими логическими преобразованиями и меняющаяся после их осуществления. Поиск решения представляет собой непрерывную трансформацию формальносодержательной модели задачи, образ и логика выступают в диалектическом единстве: в нем-то и заключен источник решения. Но как же они стыкуются между собой — столь различные интеллектуальные формы — образ ситуации и логический аппарат ее преобразования?

Образ не является зеркальным отражением предмета, он представляет собой динамический синтез его признаков, как бы сколы действительности, взятые в разных ракурсах, когда на первый план выступает то один, то другой признак и в зависимости от такой переакцентировки изменяется вся конфигурация признаков. В решении задачи этот процесс приобретает целенаправленный характер. Образ становится средством исследования ситуации, определения в ней узловых условий и возможных путей их использования. Тем самым он выступает в своей специфической мыслительной функции — функции образной логики [14, 15]. Рядоположенный анализ условий задачи не открывает пути решения: условий много и связь их не очевидна. В образной модели задачи открывается эта связь и тогда, когда она не может быть установлена путем выводного знания, в котором лишь два условия могут быть логически соединены, в силу этого возникает множество цепочек условий, и неизвестно, какая из них откроет путь решения. Образная логика не стеснена логической совместимостью условий: они воспринимаются в их натуральной совокупности, в комплексе, в разнообразных пересечениях и соподчинениях, и, наконец, обнаруживается главный пункт пересечения информации, иначе говоря, наиболее информативное условие, с которого целесообразно начать собственно логические преобразования. Образная логика выполняет в решении задачи эвристическую функцию: дает вероятное направление поиска, осуществляет выбор нужного в данный момент условия. Этот эвристический процесс, в основе которого лежит образная логика, есть не что иное, как проявление интуиции. В человеческой интуиции заложена предметность мышления, образность является естественной формой его выражения. Образная логика отличается симультанностью своего действия и вместе с тем многомерностью производимых операций: одновременным наложением ограничений на область поиска, в результате которого возникает интуитивное убеждение в правильности выбранного направления решения. В некоторых случаях, когда признаки задачи различаются по одному параметру, образная логика сразу дает решение задачи, которая аналитическим путем решается значительно дольше, а иногда может быть решена только с известной степенью приближения. Примером задачи такого рода является нахождение кратчайшего маршрута, соединяющего ряд точек (так называемая «задача коммивояжера») [15].

Логические функции образа как основы и опоры дискурсивных пространственных операций и как специфического кода исследования и преобразования ситуации тесно взаимосвязаны. Существует много задач в технических, проектировочных и других профессиях, в решении которых проективно-геометрические и иные дискретные операции с условно отображенными пространственными объектами опираются на мысленное оперирование пространственными образами, осуществляемое механизмами образной логики с одновременным учетом величины, формы, пространственного расположения, динамических отношений и других свойств реальных объектов. Совокупность мысленных последовательнооперациональных пространственных преобразований и симультанного образного виденья объекта во всем многообразии и изменчивости его свойств, постоянное перекодирование этих различных мысленных планов составляют специфическую мыслительную способность, которую сокращенно называют пространственным мышлением (вместо: «мышление пространственными образами»).

Образная логика не исчерпывается динамикой отражаемых в мышлении пространственных отношений. Состав ее действий значительно шире и связан со всем многообразием ассоциируемых чувственных свойств предметного мира. Будучи перенесена в план условной модельной наглядности, она может охватить фиксируемые ею любые, в том числе абстрактные, признаки ситуации — становится кодом, формой решения задачи в любой области знания и профессиональной деятельности.

Образная логика как психическая структура начинает формироваться на самых первых этапах развития мышления внутри процессов перцепции. В основе ее лежит восприятие многообразных свойств предметов в их различных комбинациях. Если поисковые, оценочные (глазомерные) и некоторые иные функции перцепции формируются в предметно-практической деятельности, то сочетания разномодальных признаков воспринимаются непосредственно в результате изменений окружающей среды. Б.Г. Ананьев в своих исследованиях показал, что у человека в процессе его развития формируется сенсорно-перцептивная структура постоянных и переменных связей различных модальностей [1]. Именно последние, по нашему мнению, имеют отношение к развитию образной логики, фиксируя многовариантный опыт человека в образных обобщениях. Категориальность мышления возникает первоначально в образном плане: различные сочетания признаков вещей позволяют выделить то общее и существенное в предмете, что характеризует его как представителя определенного класса. Внутри перцептивных схем могут выделяться и простейшие логические зависимости, в частности, в кинетических образах движущихся предметов могут неосознанно выделяться зависимости между скоростью, траекторией и временем движения. Неосознанный характер таких обобщений является особенностью нагляднообразного мышления, которое Пиаже, как известно, называл интуитивным.

Важнейшей функцией мышления, формирующегося в процессе перцепции, является антиципация: летящий мяч сейчас упадет; движущиеся навстречу друг другу предметы могут столкнуться (но, может, и нет — это уже гипотеза). Большинство детских психологов, вслед за Пиаже, считают нагляднообразное мышление ребенка вторичным по отношению к нагляднодейственному [32]. Соответственно, и исследования ведутся в тех условиях, которые предусматривают этот переход. Однако, как уже говорилось, это лишь одна линия генезиса образной формы мышления — линия генезиса логических операций, которые, совершаясь первоначально в практической форме, затем переносятся в план представлений. Разработаны специальные модели и схемы организации деятельности ребенка, которые стимулируют и облегчают развитие этой формы мышления — применительно к доставанию предмета с помощью орудия, прохождению лабиринта, конструированию геометрической фигуры из элементов по заданному образцу и т.д. Но не все взаимосвязи вещей могут быть воспроизведены в практическом действии, и тем не менее они становятся достоянием мышления в форме образа. Более того. Если в наглядно-действенном мышлении формируется и трансформируется в образ каждый раз одна логическая связь между действием и результатом, то образная логика, проистекая из перцепции как таковой, охватывает ситуацию в ее многомерности. Известно, как дошколята любят смотреть «мультики». Динамика ситуаций в условнохудожественном изображении позволяет схватывать множество деталей, которые ребенок сам не умеет еще выделить и симультанно воспринять в статическом изображении — картинке. Навязанные логикой образного сюжета, они становятся видимыми и понимаемыми. Немаловажной является и выразительная сторона образа, неотъемлемая от его смыслового назначения. Динамичность объекта восприятия стимулирует и антиципацию: что будет дальше? Многозначность отдельных фрагментов сюжета порождает гипотезы: случится то или это, что окажется на самом деле? Все это формирует образную логику: одновременную семантическую оценку всех компонентов образа в суммарном выражении результата нескольких логических зависимостей.

Существенные сдвиги в развитии образной логики пространственных преобразований могут быть достигнуты и в зрелом возрасте. При использовании такой методики обучения, которая направлена на формирование геометрического языка, связывающего условные и реальные геометрические образы, например, при изучении начертательной геометрии в вузе, человек со слабыми и неустойчивыми пространственными представлениями может научиться «видеть» реальное геометрическое пространство, которым он оперирует на условном чертеже [15].

Развитие такого собственно образного мышления (имеется в виду не изолированность образной формы мышления от понятийной, а специфическая образная структура, ведущая за собой понятийный строй мысли) ранее не исследовалось. Само наличие такой функциональной структуры в развитом мышлении было выявлено при сопоставлении аналитической и образной формы решения задач. Тогда же был введен и термин «образная логика» [14].

Мыслительная деятельность, в которой образная логика играет ве дущую роль, может быть названа образным мышлением. Этот термин употребляют и для характеристики индивидуального склада мышления и для обозначения операционального содержания некоторых видов познавательной и продуктивной деятельности.

Приоритетной становится роль образного мышления как творческого механизма деятельности в эстетическом познании и художественном творчестве. Художественное мышление не является проявлением образного мышления, отличным от его общей структуры. Оно подчиняется законам функционирования языка образной логики, ее ассоциативного строя. Специфической для искусства является та образная модальность, в которой заключен весь комплекс жизненных ассоциаций и их обобщенное воплощение в творчестве — изобразительном, музыкальном и т.д. Часто встречается переплетение в мышлении художника двух основных ассоциативных модальностей художественного отражения действительности. Таково слияние форм музыки и живописи в изобразительном творчестве Чюрлёниса и столь же характерное для ряда композиторов виденье звука в цвете — например, для РимскогоКорсакова, Асафьева, Скрябина. В своей последней симфонической поэме «Прометей» Скрябин, создавший у себя в доме первую простейшую установку цветомузыки, мечтал применить согласованную с музыкой смену цветового освещения зала. Разработать цветовую партитуру симфонии ему помогал популярный впоследствии художник К. Васильев. Значит, цветомузыка имеет право на существование и нужна для эстетического развития мышления, надо лишь, чтобы она строилась не на произвольном, хаотичном сочетании двух рядов образов, а на их закономерной связи. О том, что эта связь логична и устойчива в мышлении художника, свидетельствует такой эксперимент. Н.А. Бернштейн изучал известного музыканта, композитора и музыковеда, своего современника К.К. Сараджева, отличавшегося уникальным слухом: он слышал в октаве 1701 звук и утверждал, что каждая вещь в природе — кристаллы, камни, металлы — имеет свой характерный звук, причем связанный с ее цветом. Н.А. Бернштейн предложил К.К. Сараджеву написать на конвертах, куда были вложены цветные ленты, тональность каждого цвета. Через длительное время он провел контрольное испытание — попросил Сараджева воспроизвести эти связи и убедился, что для испытуемого они полностью идентичны. Известный психиатр В.А. Гиляровский высказал предположение, что, возможно, в будущем все люди будут обладать такими способностями. Но даже если и не повторится уникальность Сараджева (о нем написана книга А. Цветаевой и Н. Сараджевым — братом музыканта), можно в его гениальных способностях и созданной им музыкальной теории увидеть обоснование одной из известных в настоящее время методик развития звуковысотного музыкального слуха у всех без исключения детей посредством образования ассоциаций с «голосами» животных и звучащих предметов. Без сомнения, это одновременно и элемент развития образного мышления ребенка.

Говоря об образных механизмах эстетической деятельности, надо добавить, что полнота художественного образа предполагает не только переплетение предметных ассоциаций, своеобразную логику сочетания чувственных свойств действительности, но и эмоциональную, смысловую насыщенность образа, содержательность эстетического чувства. Эстетический образ включает в структуру образной логики экспрессивные признаки, затрагивающие эмоциональную сферу. Именно экспрессия, выразительность образа стимулирует мышление к выходу в широкое смысловое пространство, дающее пищу обобщению. Эмоциональная насыщенность образа создает контакт с личностными смыслами и вливает в них новое содержание. Произведение искусства заставляет думать потому, что каждый ищет в нем смысл для себя, личностный смысл — без этого нет искусства.

Так, Понимание серьезной музыки, ее выразительного настроя невозможно без умения дифференцировать человеческие чувства, вкладывать в их содержание все оттенки социального бытия и своего мироощущения. Ромен Роллан, говоря о воздействии музыки Бетховена на его личность, начиная с юношеского возраста, пишет: «Музыка Бетховена никогда не была для меня абстрактной мудростью — благодаря ее чарам в мои жилы вливалась свежая, новая кровь. Она проникала в тело, просачиваясь во все поры, и становилась моей плотью и моей мыслью» (Р. Роллан. Соч., т. 12. М., 1957, с. 23). Точно так же и Понимание живописи вряд ли возможно без умения чувствовать красоту природы, оттенки человеческих взаимоотношений, находить в этом собственный смысл. Без эмоциональнопонятийной смысловой обобщенности эстетическая предметность образа бессильна, она не вызывает к жизни образное мышление, а лишь узкое восприятие образной фактуры. Поэтому эстетическая деятельность, как в актах творчества, так и при восприятии его продуктов, неразрывно связана с общим интеллектуальным развитием и служит его мощным средством.

Р. Арнхейм, специалист в области психологии искусства, автор термина «визуальное мышление», показал активный, творческий характер конструирования образов в эстетическом восприятии и общность процессов перцепции и образного мышления. Он утверждает, что на перцептивном и интеллектуальном уровне действуют одни и те же механизмы, что визуальное восприятие и визуальное знание составляют неделимое единство. абстракция не чужда образу, абстрактность и конкретность не исключают друг друга. Понятие — принадлежность не только интеллектуальных, а всех познавательных процессов. Парадокс образов состоит в том, что они одновременно и частны, и общи [2].

Таким образом, эстетическая функция образа, так же, как и собственно логические его функции, связана с его семантической сущностью. Сохраняя адекватность объективной реальности, чувственный образ любого ее элемента приобретает в процессе психической деятельности характер субъективноличностного образования — по своей избирательности, эмоциональной и концептуальной наполненности и обобщенности, значимости и личностному смыслу. Такой образ, ставший достоянием личности, быстро обрастает ассоциативными связями и приобретает способность скорой актуализации в контексте мыслительной деятельности.

Поставим вопрос, проявляется ли образное мышление лишь в некоторых специфических ситуациях и специальных видах деятельности или же образ является непременным спутником и регулятором мышления во всех его проявлениях? Функция предметного образа как носителя семантики любого мыслительного акта не является самоочевидной. Вопрос этот нуждается в специальном анализе, что будет сделано в связи с рассмотрением вербального мышления — мышления в понятиях. Сейчас констатируем лишь то, что вне своей информационной семантической функции чувственный образ не существует. Любая сенсорная модель мира есть модель сенсорно-семантическая, лишь в научном описании можно говорить о ее сенсорной части [10]. Именно из семантической функции образа проистекает и возможность ориентировки в действительности, и мысленных, логических ее преобразований — как в синтетически предметной форме образной логики, так и при перекодировании элементов образа на дискурсивнологический, аналитический язык. Но семантика образа несет и свою специфическую функцию в мышлении — функцию обеспечения понимания, непосредственно связанную с возможностью образа объединять в себе всеобщее и особенное, обобщенное и конкретное. На этом вопросе мы также остановимся далее подробнее. Сейчас подытожим, какие функции образа, будучи взаимосвязанными, проявляются в мышлении.

1. Перцептивно-ориентировочная — функция сбора, осмысления и хранения фактической информации для дальнейшей мысленной ее переработки. Иначе она может быть названа предметно-информативной, формирующей в чувственной форме «образ мира» в мышлении.
2. Генетическая — состоящая в формировании логических операций с помощью практических действий с предметом, служащая основой развития логического мышления.
3. Опорная — позволяющая зрительно фиксировать на объекте или его модели производимые мысленно логические операции и исследовать с помощью этих фиксаций ситуацию задачи.
4. Собственно логическая — эвристическая функция образной логики как развитого кода мышления (функционирующего в единстве с дискурсивной логикой), лежащая в основе интуиции и оригинальных обобщений, приводящая к инсайту в решении задач.
5. Семантическая — функция «опредмечивания» мысли, связанная с конкретизацией обобщений, лежащая в основе понимания и управляющая речевой коммуникацией. Все остальные проявления образного мышления не могут быть оторваны от его семантики.
6. Эстетическая — функция отражения действительности в художественных образах, характеризующихся эмоциональной насыщенностью, обобщенностью и конкретным многообразием заключенных в них потенциальных личностных смыслов.

Если первые три из перечисленных функций образа в мышлении связаны косвенно или непосредственно с предметной деятельностью, то последующие подчиняются собственным закономерностям развития перцепции и воображения, связаны с обобщающей и конкретизирующей сущностью образа как формы отражения предметной действительности. Именно эти последние три функции были рассмотрены выше. О функциях образа, связанных с предметной деятельностью, будет идти речь во втором разделе настоящей главы, а полное раскрытие когнитивного значения образа будет сделано в связи с изложением роли слова в третьем разделе.