Карпинский Константин Викторович, доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой экспериментальной и прикладной психологии Учреждение образованияГродненского государственного университета им. Я. Купалы; г. Гродно, Республика Беларусь.

Ключевые слова: смысл жизни, ценность, источники смысла жизни, смыслообразование, ценностное отношение к ребенку.

CHILD AS A SOURCE OF THE MEANING OF LIFE: ESSENCE AND PHENOMENOLOGY OF THE VALUE OF CHILDREN

K.V. Karpinski, Doctor of Science (Psychology), Professor, Head of Experimental and Applied Psychology Department, Educational institution «Grodno State University named after Yanka Kupala»; Grodno, Belarus.

Keywords: meaning of life, temporal properties, psychological age of a person, sources of the meaning in life, smyslometria, causometry.

Введение. Одной из тематических линий исследования в современной психологии смысла жизни является изучение его «источников» – всевозможных объектов и явлений действительности, которые становятся высшими ценностями для человека и начинают выполнять смыслообразующую функцию в его индивидуальной жизнедеятельности. Как показывают результаты многочисленных исследований, такие содержательные категории, как «ребенок», «дети», «потомство» по субъективной значимости и частоте встречаемости занимают ведущее положение среди прочих объектов и явлений действительности, называемых людьми в качестве источников осмысленности их жизни [1], [2], [4]. В данном случае речь фактически идет о ценностном отношении к детям, в силу которого они являются смысловым центром жизни взрослых.

Тема ценностного отношения человека к жизни, здоровью, людям и другим сторонам действительности достаточно часто затрагивается в философии, социологии, демографии, педагогике, психологии и иных науках. Однако сущность и проявления такого отношения эксплицируются далеко не всегда, что приводит к расширительному толкованию ценностного отношения как любого отношения значимости объекта для субъекта (как всякого жизненного отношения человека). Между тем, ценностное отношение – это качественно определенный тип жизненного отношения, который необходимо вычленять из широкого спектра разнообразных отношений субъективной значимости.

Сущность ценностного отношения определяется тем, что его объект занимает в структуре жизнедеятельности субъекта место конечной, высшей, предельной цели, которая по своей значимости превосходит и подчиняет себе многие другие, если не все остальные значимые объекты и явления. Говоря «языком» деятельностно-смыслового подхода к личности, ценностное отношение – это такой тип жизненного отношения, при котором объект приобретает для субъекта личностный смысл жизненной ценности, т.е. становится смыслом индивидуальной жизни. Если опереться на психологическую типологию личностного смысла, развиваемую в наших работах, то ценностному отношению строго соответствует позитивный терминальный смысл объекта для субъекта. Под ценностным отношением к ребенку подразумевается, таким образом, его позитивный терминальный смысл для субъекта, при котором ребенок выступает высшей ценностью, предельной целью и источником смысла жизни в целом [3].

Психологические и поведенческие проявления ценностного отношения к ребенку обусловлены особыми функциями смысловой регуляции, которые личностные ценности выполняют в познании и переживании, общении и поведении субъекта (и которые, следует специально подчеркнуть, качественно отличаются от регуляторных функций, осуществляемых другими смысловыми структурами личности). Несмотря на социально острый и практически важный характер проблемы ценностного отношения к ребенку/детям, психологические (субъективные) и поведенческие (объективные) признаки такого отношения не описаны в научной литературе с надлежащей точностью и полнотой. Парадоксально, но феномен ценностного отношения к ребенку не раскрыт даже в отраслях науки, занимающихся изучением специальных видов поведения и деятельности взрослых, которые ориентированы на рождение детей, уход за ними, их обучение и воспитание.

Так, в демографии, которая сфокусирована на детородном (репродуктивном, прокреативном) поведении, феноменологическая сторона ценности ребенка определена весьма схематично – «степень положительного отношения общества, семьи и индивида к числу детей». Странным образом этот феномен не находит развернутого обсуждения и в педагогических исследованиях, хотя отношение к ребенку как к ценности выступает профессионально важным качеством педагога, в особенности, если речь идет о гуманистической педагогике, в которой ребенок составляет своеобразную аксиологическую доминанту. В педагогической литературе Феноменология ценностного отношения к ребенку обрисована очень скудно и преимущественно в преломлении на деловое общение и взаимодействие учителя с учеником, воспитателя с воспитанником (к примеру, «ценностное отношение к ребенку предполагает его Понимание, принятие, признание его уникальности, гуманный стиль взаимодействия»).

Научно-психологический подход к раскрытию сущности и проявлений ценностного отношения к ребенку базируется на теоретических представлениях о специфике отражательных и регуляторных функций ценностей как смысловых структур личности [3], [5]. С этих позиций Феноменология ценностного отношения к ребенку формируется совокупностью функционально специализированных, эмпирически регистрируемых эффектов, которые личностная ценность производит в области познания, переживания, побуждения и поведения, т.е. в мыслях, чувствах, желаниях и действиях субъекта данного отношения. Согласно современным воззрениям, в разрезе индивидуального сознания и в контексте индивидуального поведения личностная ценность осуществляет целый ряд уникальных функций: смыслообразующую (ценность функционирует как источник смысла индивидуальной жизни как единого целого), оценочную (ценность выступает внутренним стандартом субъективной оценки различных жизненных условий и жизни в целом), проективную (ценность служит основанием для построения субъективных моделей желаемой будущей жизни и жизненных идеалов), селективную (ценность опосредствует процессы принятия решений и совершения выбора в функции субъективного критерия отбора и оценки альтернатив), идентификационную (ценность конституирует самосознание личности и личностную идентичность в качестве своеобразного внутреннего идентификатора), субординационную (ценность является иерархически высшим мотивом, который подчиняет себе нижележащие мотивы и задает надситуативные приоритеты) и т.д.

Если спроецировать эти функции на такой частный и особенный объект, как ребенок, то феноменологию ценностного отношения к нему составят следующие признаки:

• ребенок (дети) оценивается как главная ценность, которая устойчиво предпочитается другим распространенным терминальным ценностям (ребенок как приоритет в сопоставлении со здоровьем, карьерой, богатством и т.д.);
• ребенок (дети) переживается как источник смысла жизни (ребенок как неотъемлемый «ингредиент» осмысленной жизни);
• наличие ребенка (детей) и родительство рассматриваются как важнейшая составляющая собственной Я-концепции и идентичности;
• наличие ребенка (детей) расценивается как обязательное условие жизненного успеха;
• рождение и/или воспитание ребенка (детей) воспринимается как залог полноценной жизни, продуктивной самореализации и счастья;
• рождение и воспитание ребенка (детей) мыслится в качестве одной из ведущих жизненных задач, без которой невозможно достижение подлинной взрослости, зрелости;
• рождение и воспитание ребенка (детей) рассматривается как способ конструирования жизненной перспективы и самотрансценденции.

Однако феноменологическая характеристика будет заведомо неполной, если оставить без внимания еще одно весьма показательное и специфическое проявление ценности ребенка. Речь идет о том, что основной эмоционально-чувственной модальностью ценностного отношения человека к чему-то или кому-то выступает любовь, т.е. ценностное отношение в плане субъективного переживания есть любовное отношение. Любить что-то или кого-то – значит признавать его самым существенным и необходимым обстоятельством собственной жизни, т.е. возносить его значимость до ранга высшей жизненной ценности. Поэтому детолюбие – любовь к конкретному ребенку и детям вообще – входит в круг важнейших эмпирических индикаторов, сигнализирующих о ценностном отношении субъекта к объекту любви.

Единство ценностного отношения человека к человеку и любви как специфического выражения этого отношения всесторонне обосновано в философско-психологическом учении С.Л. Рубинштейна: «Любовь в ее “онтологическом” содержании – это процесс вычленения из сплетения целей и средств особого, неповторимого существа данного человека. В настоящей любви другой человек существует для меня не как “маска”, т.е. носитель определенной функции, который может быть использован соответствующим образом как средство по своему назначению, а как человек в полноте своего бытия» [6, с. 373]. Преломляя эту идею на концепцию личностного смысла ребенка, можно утверждать, что подлинная любовь произрастает на основе именно ценностного отношения (позитивного терминального смысла), но не инструментального отношения (позитивного прагматического смысла). Хотя инструментальный смысл ребенка также переживается субъектом в широкой палитре положительных эмоций и чувств, он не порождает чувства любви – бескорыстной, неутилитарной радости по поводу самого факта присутствия или самой возможности существования этого ребенка в его жизни. Как справедливо отмечено С.Л. Рубинштейном, «для нелюбящих в ходе жизни человек выступает по преимуществу в своей функции, которого соответственно ей используют по своему назначению как средство» [6, с. 375].

Таким образом, ценностное отношение выражается в том, что ребенок, его рождение и воспитание выступают для взрослого в качестве высшего мотивационного приоритета, предельной жизненной цели, источника смысла жизни, ведущей жизненной задачи, критерия самореализации и жизненного успеха, основания для личной идентичности и самоуважения, условия подлинной зрелости/взрослости, предпосылки счастья и удовлетворенности жизнью, фундамента для построения жизненной перспективы и, в конечном итоге, способа самотрансценденции.

Литература

1. Карпинский, К.В. Источники смысла жизни: новый метод психодиагностики личности / К.В. Карпинский. – Гродно: ГрГУ, 2021. – 219 с.
2. Карпинский, К.В. Психология смысложизненного кризиса / К.В. Карпинский. – Гродно: ГрГУ, 2019. – 623 с.
3. Карпинский, К.В. Смысложизненный кризис в развитии личности как субъекта жизни / К.В. Карпинский // Субъектный подход в психологии / Под ред. А.Л. Журавлева, В.В. Знакова, З.И. Рябикиной, Е.А.Сергиенко. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. – С. 186 – 199.
4. Карпинский, К.В. Социокультурная детерминация смысложизненного кризиса в развитии личности // Психологический журнал – 2010. – № 1. – С. 33 – 41.
5. Новые методы субъектной психодиагностики / К.В. Карпинский и [др.]. – Гродно: ГрГУ, 2015. – 174 с.
6. Рубинштейн, С.Л. Проблемы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. – М.: Педагогика, 1973. – 424 с.