О.А. КОНОПКИН

В последние годы в развитии различных направлений и отраслей психологической науки, несмотря на специфику решаемых ими задач, все более отчетливо проявляется одна существенная тенденция. В самом общем виде она состоит в стремлении исследовать человека (ребенка, подростка, взрослого) в его истинных субъектных качествах, изучить возможности, процессы и условия саморазвития и самораскрытия человека на разных уровнях его субъектного бытия, показать активную творческую роль человека в реализации отношений с разными сферами действительности, в построении своей жизнедеятельности.

В общей форме проблема человека как субъекта своей деятельности и поступков, способного целенаправленно преобразовывать объективную действительность и осуществлять творческое саморазвитие, отчетливо заявлена в отечественной психологической литературе теоретико-методологического уровня. Что же касается основной массы эмпирических исследований (особенно в, условно говоря, прикладных направлениях психологии), то в них идеи субъектного развития и субъектного бытия человека не находили достаточно содержательного воплощения, используясь в основном как исходные абстрактно-объяснительные моменты исследований.

Естественно, что наблюдаемое в настоящее время все более отчетливое и частое проявление в психологических работах «субъектного подхода» к решаемым задачам отнюдь не случайно. При всех сложностях своего развития эта тенденция формировалась в отечественной психологии при решении более общих и относительно частных проблем, в более или менее открытом и самостоятельном виде или при реализации частных аспектов исследований, в контексте разных научных направлений и не совпадающих научных парадигм[1].

Логика научных фактов и их концептуального осмысления и обобщения закономерно выдвигала и выдвигает проблему субъектного становления и бытия человека в число наиболее глобальных и актуальных для психологической науки в целом: для общей и дифференциальной, возрастной и педагогической психологии, для таких ее отраслей как психология управления, труда, инженерная, авиационная, медицинская психология, и др. И конечно же, проблема субъектных качеств человека и закономерностей их развития является отчетливо актуальной для педагогической науки и для различных видов практической педагогики.

Немалую роль в осознании важности названной проблемы сыграло и достаточно быстрое, во многом качественное изменение требований к человеку как члену общества, произошедшее в нашей социальной действительности [23], [7]. Последнее, в свою очередь, поставило перед всей системой образования задачи максимального раскрытия в человеке его активных деятельностных начал, его индивидуально своеобразного творческого потенциала, т.е. раскрытия и развития именно субъектных личностных качеств человека.

Сегодня можно говорить о том, что обсуждаемая тенденция перешла на новый уровень своего развития. В теоретических и эмпирических исследованиях вопросы субъектного развития и бытия человека все чаще решаются в качестве специальных, исходно выделенных задач. Субъектные возможности и способности человека все более учитываются и используются как основания при построении исследований, при интерпретации эмпирических данных, при планировании и осуществлении разного рода педагогических контактов и т.п. В результате соответствующие методологические положения все более получают собственно психологическое наполнение. В качестве показательных иллюстраций к сказанному можно привести недавние весьма значительные работы В.А.Петровского [17], В.И. Слободчикова [20], Е.О. Смирновой [21], Б.А. Сосновского [22].

«Субъектный подход», не препятствуя дифференциации и специализации исследовательских задач и направлений в психологии, вместе с тем является фактором реализации методологических, концептуально-теоретических, предмет но-содержательных и других внутрипсихологических связей, дает дополнительные существенные основания для развития психологии как единой науки.

Субъектное бытие человека многоаспектно, оно обеспечивается системой всей человеческой психики и реализуется в разнообразных формах [4], [17]. Одним из наиболее общих и существенных проявлений субъектности человека является его произвольная осознанная активность, обеспечивающая достижение принимаемых человеком целей. В понятии «субъект» акцентируется в первую очередь активное, деятельностное начало человека, реализуя которое, он осуществляет свои реальные отношения с действительностью [1], [13], [14], [18], [22], [24]. Не случайно при содержательном анализе субъектных характеристик человека, тем более в контексте какой-то конкретной проблемы, речь идет о человеке как о субъекте деятельности, социального поведения, общения, поступка, саморазвития, т.е. как о субъекте той или иной осознаваемой целенаправленной активности, которая имеет для него определенный смысл и относительно которой человек выступает как ее инициатор, творец, хозяин.

Именно поэтому в контексте общего аспекта субъектного развития и существования человека одно из центральных базовых мест занимает проблема закономерностей осознанной регуляции человеком своей произвольной целенаправленной активности. Применительно к человеку, носителю высших форм психики, который сам принимает цели своих исполнительских действий и сам же их реализует доступными и приемлемыми для него средствами, которые он также в ряде случаев определяет сам, можно говорить об осознанной саморегуляции. Осознанная саморегуляция понимается нами как системно-организованный процесс внутренней психической активности человека по инициации, построению, поддержанию и управлению разными видами и формами произвольной активности, непосредственно peaлизующей достижение принимаемых человеком целей.

Место и роль психической саморегуляции в жизни человека достаточно очевидны, если принять во внимание, что практически вся его жизнь есть бесконечное множество форм деятельности, поступков, актов общения и других видов целенаправленной активности. Именно целенаправленная произвольная активность, реализующая все множество действенных отношений с реальным миром вещей, людей, средовых условий, социальных явлений и т.д., является основным модусом субъектного бытия человека. От степени совершенства процессов саморегуляции зависит успешность, надежность, продуктивность, конечный исход любого акта произвольной активности. Более того, все индивидуальные особенности поведения и деятельности определяются функциональной сформированностью, динамическими и содержательными характеристиками тех процессов саморегуляции, которые осуществляются субъектом активности. Саморегуляция целенаправленной активности выступает как наиболее общая и сущностная функция целостной психики человека, в процессах саморегуляции и реализуется единство психики во всем богатстве условно выделяемых ее отдельных уровней, сторон, возможностей, функций, процессов, способностей и т.п.

Таким образом, проблема психической саморегуляции является одной из наиболее глобальных и фундаментальных проблем общей психологии. Ее исследование открывает большие, во многом специфические, нетрадиционные возможности для понимания и содержательного объяснения общих закономерностей построения и реализации человеком своей произвольной активности (деятельности, поведения, общения), для определения условий успешного психического развития ребенка, для понимания феномена общего уровня субъектного развития человека, для исследования индивидуально-типических особенностей деятельности и поведения, для продуктивного участия в решении широкого спектра очень разнообразных практических задач.

Анализ иерархии и логической связи главных задач исследования психической саморегуляции приводит к выводу, что основной исходной задачей является изучение закономерностей строения регуляторных процессов и формулирование на этой основе общей концептуальной модели, адекватно отражающей принципиальную внутреннюю структуру процессов осознанной регуляции, общую для различных видов и форм произвольной активности человека.

Без такого концептуального базиса все чаще используемое в психологическом обиходе понятие «процесс саморегуляции» не имеет реального содержания и попросту теряет смысл. При этом исследование процесса саморегуляции часто подменяется по сути установлением самого факта детерминации деятельности, поведения отдельными психическими или даже средовыми факторами. На основании фиксации происходящих в исследуемой деятельности (поведении) изменений делается вывод о том, что вводимый в исследуемую ситуацию фактор и является самим механизмом саморегуляции или одним из таковых. В результате саморегуляция как процесс, имеющий закономерное строение, исчезает, а вместе с этим снимается и вопрос о реальной роли и месте изучаемого фактора в регуляторном процессе. Остается неясным, идет ли речь о какой-либо действительно регуляторной функции (например, планировании, контроле), о психическом ли средстве осуществления такой функции (умственных умениях и операциях и др.), о специфическом ли источнике информации, используемой при реализации какой-либо регуляторной функции (образе Я, самооценке и др.), об условиях, активирующих и поддерживающих процесс саморегуляции (мотивационных, эмоциональных феноменах и др.). Исследуемые регуляторные факторы, реальное место и функция которых в едином системном механизме регуляции не определены (а тем самым не определено и их регуляторное сотрудничество с другими структурными и содержательными, информационными компонентами системы регуляторного процесса), независимо от воли автора выступают в качестве имеющих самостоятельное значение, главных факторов саморегуляции, определяющих ее процесс и результат в целом.

Как уже говорилось, в подобных случаях употребление термина «саморегуляция» и производных от него (эффект саморегуляции, механизм саморегуляции и т.п.) не несет определенной содержательной нагрузки и имеет не столько объяснительный, сколько «отсылочный» характер, по сути лишь констатируя факт отнесенности, причастности изучаемого фактора и полученного результата к явлению саморегуляции. В контексте непосредственно проблемы саморегуляции значение таких работ существенно возросло бы при опоре на конкретное теоретическое представление о саморегуляции как о системно-организованном процессе, имеющем закономерную внутреннюю структуру.

Построение обобщенной концептуальной модели процессов саморегуляции при первом подходе к проблеме существенно затрудняется многообразием видов и форм произвольной активности, отличающихся друг от друга по самым различным (как внешне-исполнительским, так и содержательно-психологическим) характеристикам.

Однако сама целенаправленная «исполнительская» активность и осознанная регуляторика, обеспечивающая ее продуктивность, несмотря на их единство, не тождественны друг другу. В целях исследования общих закономерностей строения процессов саморегуляции последние должны рассматриваться в качестве собственно регуляторно-управленческих информационных процессов, т.е. в аспекте их непосредственно регуляторно-управленческих функций. При этом происходит абстрагирование как от конкретики форм регулируемой произвольной активности, так и от конкретики психических средств информационного обеспечения процессов саморегуляции.

Конечно, специфика человеческой психики как средства отражения действительности и ее презентации сознанию субъекта влияет на структуру процессов психической саморегуляции: состав и характер осуществления регуляторных функций, являющихся компонентами целостных регуляторных процессов, специфику межфункциональных связей, обеспечивающих системное единство процессов саморегуляции.

Следовательно, продуктивный путь изучения закономерностей процессов саморегуляции состоит в реализации системного подхода. Он должен быть исходно ориентирован на исследование психической регуляторики как собственно регуляторных процессов, реализующих общие для разных систем принципы, а с другой стороны, — как процессов, осуществляемых специфическими средствами человеческой психики. Такой подход дает возможность максимально избежать как кибернетического редукционизма, приводящего к психологической бессодержательности или упрощенчеству, так и психологической калейдоскопичности, которая выражается во внесистемном изучении отдельных психических феноменов и факторов, детерминирующих осуществление деятельности, и фактически реализует линейно-причинные (не имеющие места в действительности) схемы, снимающие вопрос о системном строении процессов психической регуляции.

Анализ реальных способов построения общей концептуальной модели процесса осознанной саморегуляции приводит к выводу, что наиболее адекватным для решения данной задачи является системно-функциональный подход к анализу структуры регуляторных процессов. Это означает, что процесс саморегуляции должен быть отражен как целостная, замкнутая (кольцевая) по структуре, информационно открытая система, реализуемая взаимодействием функциональных звеньев (блоков), основанием для выделения которых (по принципу необходимости и достаточности) являются присущие им специфические (частные, компонентные) регуляторные функции, системное «сотрудничество» которых реализует целостный процесс регуляции, обеспечивающий достижение принятой субъектом цели.

Это дает возможность выделения единой для разных видов произвольной целенаправленной активности функциональной структуры процессов саморегуляции, т.е. для выделения общих функциональных звеньев психической регуляции и их системных отношений, независимо от внешней исполнительской структуры деятельности и от состава и конкретики реализующих процесс регуляции психических средств [5]. Обозначенный аспект анализа процессов саморегуляции адресуется прежде всего к собственно регуляторным моментам строения этих процессов.

Реализация данного подхода при анализе различных видов реальной деятельности - учебной (школа, ПТУ, вуз), производственно-трудовой, спортивной, а также лабораторные исследования привели нас к определенным представлениям о строении процессов осознанной регуляции и к построению «нормативной» концептуальной модели, отражающей наиболее общие структурно-функциональные моменты строения процессов саморегуляции. Описание этой модели публиковалось в более или менее развернутом и содержательном виде с обоснованием и раскрытием разных ее аспектов и конкретных моментов [8], [10]. Поэтому здесь можно ограничиться лишь обозначением функциональных звеньев, реализующих структурно полноценный процесс саморегуляции.

Таковыми по нашему представлению являются:

Принятая субъектом цель деятельности. Это звено выполняет общую системо-образующую функцию, весь процесс саморегуляции формируется для достижения принятой цели в том ее виде, как она осознана субъектом.

Субъективная модель значимых условий. Она отражает комплекс тех внешних и внутренних условий активности, учет которых сам субъект считает необходимым для успешной исполнительской деятельности. Такая модель несет функцию источника информации, на основании которой человек осуществляет программирование собственно исполнительских действий. Модель включает, естественно, и информацию о динамике условий в процессе деятельности.

Программа исполнительских действий. Реализуя это звено саморегуляции, субъект осуществляет регуляторную функцию построения, создания конкретной программы исполнительских действий. Такая программа является информационным образованием, определяющим характер, последовательность, способы и другие (в том числе динамические) характеристики действий, направленных на достижение цели в тех условиях, которые выделены самим субъектом в качестве значимых, в качестве основания для принимаемой программы действий. Система субъективных критериев достижения цели (критериев успешности) является функциональным звеном, специфическим именно для психической регуляции. Оно несет функцию конкретизации и уточнения исходной формы и содержания цели. Общая формулировка (образ) цели очень часто недостаточна для точного, «остро направленного» регулирования, и субъект преодолевает исходную информационную неопределенность цели, формулируя критерии оценки результата, соответствующего своему субъективному пониманию принятой цели. Контроль и оценка реальных результатов. Это регуляторное звено, несущее функцию оценки текущих и конечных результатов относительно системы принятых субъектом критериев успеха, не требует особых комментариев. Оно обеспечивает информацию о степени соответствия (или рассогласования) между запрограммированным ходом деятельности, ее этапными и конечными результатами и реальным ходом их достижения.

Решения о коррекции системы саморегулирования. Функция этого звена обозначена в его названии. Специфика же реализации этой функции состоит в том, что если конечным (часто видимым) моментом такой коррекции является коррекция собственно исполнительских действий, то первичной причиной этого может служить изменение, внесенное субъектом по ходу деятельности в любое другое звено регуляторного процесса, например, коррекция модели значимых условий, уточнение критериев успешности и др. Все звенья регуляторного процесса, будучи информационными образованиями, системно взаимосвязаны и получают свою содержательную и функциональную определенность лишь в структуре целостного процесса саморегуляции [2].

Психическая саморегуляция в качестве собственно регуляторного процесса является преодолением субъектом информационной неопределенности в каждом отдельном звене, при их информационном согласовании. Реализация субъектом регуляторного процесса есть самостоятельное принятие человеком ряда взаимосвязанных решений, осуществление последовательности согласованных между собой выборов как преодоление самых разных сторон (содержание, субъективное значение, личностная ценность и др.) субъективной информационной неопределенности при построении и управлении своею активностью, начиная с принятия цели и кончая оценкой достигнутых результатов [3], [25]. Психологические средства преодоления, снятия субъектом информационной неопределенности весьма разнообразны. Это весь арсенал процессов активного отражения, внутреннего моделирования и преобразования отраженной действительности, целенаправленно используемых субъектом в зависимости от конкретного вида активности и условий ее осуществления. Селекция, оценка используемой для регуляции (в конечном счете — для построения и осуществления активности) информации, презентированной сознанию субъекта в форме психических феноменов (от конкретных чувственных образов до терминальных личностных ценностей), осуществляется субъектом на основе принятых им самим критериев.

Процесс саморегуляции как система функциональных звеньев обеспечивает создание и динамическое существование в сознании субъекта целостной модели его деятельности, предвосхищающей (как до начала действий, как и в ходе их реализации) его исполнительскую активность.

Кратко обозначенная, модель функционального строения процессов саморегуляции является «частно-научным» вариантом реализации общего положения о том, что «структура процесса, рассматриваемая обособленно от субстрата, сводится к «внутреннему механизму» процесса, к тому, как процесс происходит, к абстрактному понятию «формы процесса» или способа преобразования содержания. Причем формальная сторона процесса совпадает с понятием функциональной структуры» [6; 99 - 100]. Названная модель отражает структурно-функциональный аспект формы процессов психической саморегуляции. Эта форма, выделенная в чистом виде, и отражает наиболее устойчивое, инвариантное в процессах регуляции деятельности относительно разнообразия ее собственно психологических, содержательных и операционально-исполнительских моментов[2].

Рассмотренный аспект функциональной структуры процессов саморегуляции является базисным для реализации второго необходимого содержательно-психологического аспекта анализа этих процессов. Содержательно-психологический аспект предполагает анализ информационного обеспечения саморегуляции средствами конкретных психических процессов, явлений, продуктов психической активности и т.д. Лишь реализуя этот аспект, можно представить процесс саморегуляции как живой, пристрастный процесс собственно психической активности субъекта со всеми особенностями его детерминации, содержательным и личностным смыслом целей, отношением человека к способу их достижения, условиями деятельности, палитрой индивидуальных особенностей субъекта и многими другими факторами. Конкретный процесс саморегуляции как собственно психический процесс существует лишь в единстве обоих аспектов. Однако реализовать содержательно-психологический аспект процессов саморегуляции, не потеряв их собственно регуляторную суть, можно лишь в органической соотнесенности с уже получившим определенное решение аспектом их функциональной структуры.

Модель функциональной структуры процессов саморегуляции позволяет анализировать реальную обеспеченность отдельных функциональных звеньев и процесса в целом необходимыми психическими средствами; рассматривать любой вовлеченный в целенаправленную активность психический феномен в его соотнесенности с конкретным регуляторным звеном, оценивать его причастность к обеспечению определенной функции, т.е. выявлять его конкретное место и роль в целостном регуляторном процессе, в реальном механизме саморегуляции. Это, в свою очередь, позволяет оценивать согласованность данного психического феномена по различным параметрам (например, по его информационному содержанию, учитывая как семантический, так и аксиологический аспект) с другими, реализующими процесс саморегуляции психическими средствами, предвидеть и оценивать реальную вовлеченность (или отторжение) данного фактора в реализацию данного регуляторного процесса. Благодаря этому преодолевается характерное для ряда исследователей, использующих термин «саморегуляция», прямое соотнесение разного рода и уровня психических феноменов с особенностями деятельности или поведения, минуя учет самого процесса, опосредствующего и определяющего реальное влияние исследуемых факторов.

Определяя значение нормативной модели психической саморегуляции как концептуального инструмента психологических исследований, следует отметить, что она открывает существенные дополнительные возможности в решении широкого круга многообразных (в том числе традиционных) задач, связанных с общей проблемой исследования человека как субъекта произвольной целенаправленной активности, с развитием, формированием субъектных качеств, с их проявлением в разных сферах жизнедеятельности человека, с анализом основных форм произвольной целенаправленной активности и др. Так, например, становится возможным анализ собственно регуляторных особенностей, присущих отдельным видам деятельности и связанных с этим специфических трудностей в их осуществлении; появляется дополнительный подход к оптимальному информационному обеспечению конкретных видов профессионального труда; возможно использование при профотборе и профориентации принципа совместимости индивидуальных особенностей произвольной регуляторики человека и соответствующих требований данного вида труда; обнаруживается необходимость специальной диагностики развития полноценной структуры регуляторных процессов, как существенной линии психического субъектного развития; проблема индивидуального стиля конкретной деятельности расширяется и углубляется до рамок проблемы индивидуального стиля саморегуляции произвольной активности; возникают собственно «регуляторные» аспекты исследования таких деятельностных личностных характеристик, как инициативность, продуктивная самостоятельность и др. [9], [11], [12], [15], [16], [19].

Не стремясь перечислить все стороны и, тем более, возможности конкретного использования общей модели строения процессов саморегуляции, следует кратко обозначить ее роль в понимании субъектного психического развития ребенка и выделить связанную с этим особую собственно педагогическую задачу.

Структурно полноценный регуляторный процесс в наибольшей мере обеспечивает (при прочих равных условиях) успешное достижение принятой субъектом цели. Любой структурно-функциональный дефект (недостаточная реализация какой-либо компонентной регуляторной функции, неразвитость межкомпонентных связей) процесса регуляции существенно ограничивает деятельностные возможности человека (в том числе и непосредственно в учебной деятельности). Поэтому совершенство функциональной структуры регуляторных процессов является исходно необходимой и весьма существенной предпосылкой деятельностного бытия во всем разнообразии его проявлений. Ни одна сторона психического развития (умственное, волевое, нравственное и др.), которым традиционно уделяется основное внимание в учебно-воспитательной практике, принципиально не может автоматически обеспечить совершенство системной функциональной структуры регуляторных процессов, которая, как правило, формируется стихийно в разных видах осуществляемой ребенком активности и, как свидетельствуют факты, далеко не всегда успешно [12], [19].

Какими бы психическими средствами ни реализовывались процессы саморегуляции, имеющие несовершенную функциональную структуру, эти процессы не смогут привести к наиболее эффективному построению и реализации самой исполнительской активности, обеспечить ее продуктивность. Формирование у ребенка полноценной функциональной структуры процессов психической регуляции является специальной педагогической задачей, которая и должна решаться в качестве таковой в разных видах доступной ребенку произвольной активности, на разных этапах его психического развития, при разных формах педагогического взаимодействия взрослого и ребенка.

Все изложенное приводит к убеждению, что проблема психической саморегуляции произвольной активности является одной из наиболее значимых при психологическом исследовании субъектного аспекта человеческого бытия; что при формировании всестороннего целостного представления о процессах саморегуляции в качестве базисного, исходного выступает вопрос об их принципиальном строении, об их структуре как собственно регуляторных информационных процессов; что обобщенная модель функциональной структуры процессов саморегуляции является необходимым концептуальным средством содержательного воплощения идей саморегуляции при решении теоретических и практических задач, связанных с изучением человека как субъекта различных видов и форм его произвольной активности.

1. Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1973.
2. Анохин П.K. Методологическое значение кибернетических закономерностей // Материалистическая диалектика и методы естественных наук. М., 1968.
3. Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // Избр. труды. Философские аспекты теории функциональной системы. М.,1978.
4. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологической науке // Психол. журн. 1991. №6. С.311.
5. Глушков В.М. Мышление и кибернетика // Вопр. философии. 1963. №1.
6. Дмитриев Е.В. Диалектика содержания и формы в информационных процессах. Минск, 1973.
7. Ермолаева Л.И. фрустрация как социально-психологический феномен: Канд. дис. М., 1993.
8. Конопкин О.А. Психологические механизмы регуляции деятельности. М., 1980.
9. Конопкин О.А., Прыгин Г.С. Связь учебной успеваемости студентов с индивидуально-типическими особенностями их саморегуляции // Вопр. психол. 1984. №3.
10. Конопкин О.А. Функциональная структура саморегуляции деятельности и поведения // Психология личности в социалистическом обществе: активность и развитие личности. М., 1989.
11. Конопкин О.А., Моросанова В.И. Стилевые особенности саморегуляции деятельности // Вопр. психол. 1989. №5. С.18.
12. Круглова Н.В. Особенности саморегуляции учебной деятельности в подростковом возрасте // Психол. журн. 1994. №1.
13. Леонтьев А.Н. Деятельность. сознание. Личность. М., 1975.
14. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.
15. Моросанова В.И. Стилевые особенности саморегуляции личности // Вопр. психол. 1991. №1. С.121.
16. Осницкий А.К. Диагностика самостоятельности учащихся в школе и СПТУ (методическое пособие для практических психологов). Иваново, 1991.
17. Петровский В.А. Личность: феномен субъектности. Ростов-на-Дону, 1993.
18. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1976.
19. Сипачев Н.О. Особенности развития анализа условий программирования и коррекций в процессах произвольной саморегуляции у младших школьников // Особенности произвольной регуляции деятельности в школьном возрасте. Деп. в ОЦНИ «Школа и педагогика». 13693 от 27.09.93.
20. Слободчиков В.И. Развитие субъективной реальности в онтогенезе (психологические основы проектирования образования): Автореф. докт. дис. М., 1994.
21. Смирнова Е.О. Условия и предпосылки развития произвольного поведения в раннем и дошкольном детстве: Докт. дис. М., 1992.
22. Сосновский Б.А. Мотив и смысл. М., 1993.
23. Сосновский Б.А. (ред.) Психология человека в условиях социальной нестабильности. М., 1994.
24. Тихомиров O.K. Понятия и принципы общей психологии. М., 1992.
25. Украинцев Б.С. Самоуправляемые системы и причинность. М., 1972.