«Хрестоматия по психологии»
Часть I
ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ
А.А. Леонов В.И. Лебедев. Влияние изоляции на психическое состояние человека
В обычных условиях жизни на Земле перед глазами человека сменяются сотнн и тысячи различных картин природы и творений его собственных рук. На органы слуха постоянно действуют всевозможные звуки, создавая разноголосый акустический фон. Рецепторы кожи воспринимают изменения температуры.
В межпланетном полете космонавты месяцами будут видеть в иллюминаторы лишь яркие немигающие звезды на черном бездонном небе и ослепительный диск незаходящего солнца. Не будет ни дня, ни ночи, ни зимы, ни лета, к которым так привыкли люди на нашей планете. Начиная уже с первых полетов на Луну члены экипажей космических кораблей «Аполлон» жаловались на однообразие впечатлений на «перегоне» Земля - Луна. Когда выключатся маршевые двигатели корабля, космонавты попадут в царство безмолвия.
Как показывают наблюдения, недостаток притока раздражителей приводит к своеобразному переживанию, получившему название «сенсорного голода». Если «информационный голод» обусловливается недостатком «пиши» для второй (словесной) сигнальной системы, то «сенсорный голод» - недостатком впечатлений от реальной действительности для первой сигнальной системы.
«СЕНСОРНЫЙ ГОЛОД»
«В космическом полете, - пишет А.Г. Николаев, - нам не хватало земных, привычных человеку звуков и явлений, Там не было слышно шумов, характерных для города или села, шумов леса и ветра, пения лесных птиц, не было и аромата прекрасных цветов, и земли, воды и леса. Не было нам ни жарко, ни холодно. Не ощущали мы ни ветра, ни дождя, нет там ни вьюги, ни снега. По земным привычным звукам, явлениям и ароматам мы поистине сильно скучали. Иногда все это земное чувствовали, слышали и видели во сне».
Жизнь в Антарктике, по мнению Р. Бэрда, во многих отношениях напоминает жизнь «на темной, мертвой, замерзшей планете», так как в течение долгих месяцев станция, базирующаяся в застывшей неподвижности ледового мира, становится недосягаемой, как и далекая планета. Незаходящее солнце летом, постоянный свет луны и мерцание звезд полярной ночи по своему постоянству приближают жизнь к условиям длительного космического полета. Необходимость зимовщиков большую часть времени находиться в помещениях имеет много общего с жизнью экипажа межпланетного корабля.
«Антарктическая ночь таит в себе что-то сверхъестественное, - пишет в своей книге «У южного полюса» К. Борхгревиик. - Быть может, чары нерушимого одиночества усиливают сознание того, что мы оторваны от всего человечества... Нам не хватало света, движения, воздуха. Мы как бы старели на глазах друг друга... Тишина временами стучала в ушах, всякое нарушение ужасной пустоты и оторванности было облегчением... Так текли без перемен длинные и темные дни зимы. Медленно и скучно проходило время, и лишь обязательная запись показании инструментов вносила некоторое разнообразие».
Гнет полярной ночи особенно сильно ощущался в прошлом, когда исследовательские партии были малочисленны, у зимовщиков не было ни электричества, ни радио, ни кино. С развитием цивилизации проблема монотонности в арктических и антарктических условиях не была снята полностью. «Несмотря на все эти улучшения, - писал Р. Бэрд, - жизнь продолжала оставаться тяжелой и убогой. Кино и электрический свет помогали в течении нескольких часов рассеять мрак и пустоту полярной ночи, но им никогда не удавалось приподнять нависшую над нами гнетущую завесу тьмы. Ничто не могло заменить солнечный свет, и отсутствие его болезненно отражалось на психике людей... Полнейшая тьма, которой сопровождались метели, действовала угнетающе на человеческую психику и порождала чувство безотчетного панического страха». Подобное отмечают В.В. Борискин и С.Б. Слевич: «Метеорологические факторы только способствуют однообразию, монотонности образа жизни, так как ограничивают возможность бывать вне помещений. Особенно резко эта монотонность проявляется в зимние месяцы, поэтому-то именно в это время года чаще регистрируются случаи общего ухудшения самочувствия, заторможенность, замкнутость, вспыльчивость, повышенная раздражительность, словом, в наиболее резкой форме - психическая несовместимость. Изменения в состоянии здоровья полярников, вызванные длительной сенсорной недостаточностью и рассматриваемые как некомпенсированные реакции со стороны центральной нервной системы, могут носить различный характер. Это может быть неадекватная реакция на какие-либо замечания, иногда приобретающая оттенок патологии; такое состояние полярника определяется как невротическое. Б крайних случаях нарушение в деятельности центральной нервной системы ведет к психозам и появлению симптомов фобий, т.е. навязчивого состояния страха, развивающегося при некоторых психических заболеваниях».
О «сенсорном голоде» в условиях Антарктики Марио Маре пишет: «Я бы охотно лишился своего месячного, даже двухмесячного жалования ради того, чтобы взглянуть на зеленую траву, покрытый цветами луг, на котором пасутся коровы, на березовую или буковую рощу с желтеющими листьями, по которым струятся потоки осеннего ливня».
Чувство «сенсорного голода» также отчетливо проявляется в условиях экспериментальной одиночной и групповой изоляции.
Испытуемый Ч. в опытах Е.М. Крутовой, находившийся в термокамере, на пятый день так охарактеризовал свое состояние: «Странное самочувствие, точно меня лишили воздуха, чего-то не хватает, а чего не пойму. Я без всякой инициативы выполняю задания, неохотно. Мозг работает как-то нехотя, я постоянно ловлю себя на мысли, что это не я, а кто-то другой все выполняет. Даже отвечать на вопросы не хочется».
У журналиста Е. Терещенко, участвовавшего в опыте в условиях групповой изоляции, есть такие строки в дневнике: «Вахта, обед, обследование, сон, наша жизнь забилась в каком-то лихорадочном, но монотонном ритме. Исподволь начала подбираться нервная усталость. Мы стали раздражительнее. Заставлять себя работать стало труднее. Все чаще хотелось открыть куда-то дверь и увидеть что-то другое. Все равно что, только бы новое. Иногда мучительно, до рези в глазах, хочется увидеть яркий, определенный, простой свет спектра или кумачовый плакат, синее небо. Скука». А врач Е.И. Гавриков пишет: «Сегодня вдруг захотелось погулять по асфальту, посмотреть на деревья, а то пройдет поллета... Сегодня я думал, что было бы приятно поставить на наш столик хотя бы маленький букетик цветов...»
Через четыре месяца после начала годичного эксперимента в наземном комплексе через шлюзовую камеру испытуемым в честь Дня космонавтики были переданы поздравления от друзей и игрушка - желтый цыпленок. По поводу этого случая А.Н. Бож-ко в своем дневнике записал: «Странно, что нас радует каждая яркая безделушка. Может быть, потому, что мы окружены серыми тонами?»
Сто с лишним лет назад в своей классической работе «Рефлексы головного мозга» И.М. Сеченов писал о том, что одним из необходимых условий нормальной психической деятельности человека является известный минимум раздражителей, поступающих в мозг от органов чувств. «Это предположение И.М. Сеченова, - писал И.П. Павлов, - было впоследствии блистательно подтверждено в одном клиническом случае. Именно у проф. Штрюмпеля случайно оказался в больнице больной, у которого была настолько повреждена нервная система, что из всех воспринимающих поверхностей остались только два глаза и ухо. И вот, как только эти последние уцелевшие окна из внешнего мира закрывались, больной тотчас же впадал в сон. Таким образом, получалось полное подтверждение того, что для бодрственного, деятельного состояния больших полушарий необходим известный минимальный приток раздражения. Совсем недавно мне... пришлось видеть подобный же случай. Когда у него (больного - А. Л., В. Л.) открыты здоровое ухо и здоровый глаз, он вас вполне понимает, может читать и писать. Но как только вы ему закроете либо ухо, либо глаз... он непременно впадает в забытье и ничего из того, что происходило с ним в этот промежуток, не помнит».
С влиянием измененной афферентации на психическое состояние людей в массовых масштабах столкнулись авиационные врачи в период второй мировой войны. У летчиков во время полетов появлялось сонливое состояние и чувство апатии. В 50-х годах нашего столетия с переходом авиации на реактивную технику, позволившую увеличить скорость и высоту полетов, наряду с вышеуказанным состоянием при высотных полетах летчики стали жаловаться на чувство физического отрыва от Земли до такой степени, что пилотам стало казаться, что они совсем с ней теряют контакт. Этот феномен в авиации получил название «break-off» (отрыв от Земли). Вот как описал его проявление американский врач Д. Саймоне, который с экспериментальной целью в 1957г. поднялся на воздушном шаре на высоту 30 километров: «На второй день пребывания в шаре я внезапно почувствовал, словно бы я должен подняться в Космос, как будто бы я уже принадлежу Космосу. Все чувственные связи и интересы, притягивающие меня к Земле, словно бы были разорваны, и я целиком слился с пустотой пространства надо мной».
Чувство «оторванности», «отрешенности» в некоторых случаях сопровождалось дезориентацией в пространстве и развитием галлюцинаций. Следует отметить, что одно из самых первых описаний «галлюцинаторных» переживаний во время полета (по рассмотренной нами литературе) относится к 1928г., когда большая группа летчиков приняла участие в спасении экспедиции дирижабля «Италия» в полярных пустынях Арктики. Шведский летчик Лудобор во время полета отчетливо увидел сидящую фигуру человека. «Это было недалеко от мыса Северного, - рассказывал он, - вероятно, Мальмгрем, подумал я, но мне не пришло в голову, что если бы это был человек, он, конечно, махал бы мне чем-нибудь. Я тотчас снизился, но фигура внезапно расплылась».
Запросы практики (авиации, подводного плавания, космонавтики) вызвали к жизни многочисленные экспериментальные исследования на животных и людях с целью всесторонне изучить влияние ограничения раздражителей на психическое состояние человека.
Экспериментальные исследования в этой области, производимые на людях, были начаты Д.О. Хеббом в 40-х годах, а на животных - И.П. Павловым еще раньше, в начале века, в знаменитой «башне молчания». Систематическое изучение сенсорной недостаточности в интересах авиации и космонавтики началось в 50-х годах.
В ряде описанных экспериментов зарубежных исследователей применялись жесткие условия изоляции, получившие название «строгой сенсорной депривации». В этих опытах испытуемые укладывались на кушетку в небольшой звуконепроницаемой и затемненной камере илн комнате. Для ограничения тактильной чувствительности на руки надевали перчатки или картонные футляры. Двигательная активность ограничивалась словесной инструкцией, по которой испытуемому предлагалось как можно меньше двигаться. Если камера была не затемнена и звуконепроницаема, то испытуемому надевали полупрозрачные очки, пропускающие свет, но не позволяющие видеть ясно очертания предметов, а на уши - аудиофоны. Испытуемый при надетых аудиофонах постоянно слышит монотонный шум («Белый шум»), интенсивность которого превышает порог слухового восприятия.
В экспериментах, технически более совершенных, испытуемый в. специальном кислородном снаряжении погружался в воду в резервуаре. Температура воды поддерживалась па постоянном уровне +34,5 градуса. Помимо отсутствия зрительных (испытуемый был в маске), слуховых, обонятельных, осязательных, температурных ощущений, у него резко уменьшался поток раздражителей от костно-мышечного аппарата. Это объясняется тем, что у человека отпадает необходимость в мышечной работе для противодействия силе тяжести.
Исследования по строгой сенсорной депривации показали, что многие здоровые люди ее не выдерживают: приходится прекращать опыт. Исследователями описан ряд психических нарушений, охватывающих все сферы психической деятельности.
Очень интересны эксперименты, проведенные в имитаторах космических кораблей. Один из летчиков во время 30-часового эксперимента «увидел» телевизор, плавающий в состоянии невесомости, а среди приборов пульта управления - какие-то незнакомые лица. Однако он пытался справиться с этими нарушениями восприятия, стараясь отклонить взгляд в сторону от телевизора и приборов. Одного из пилотов охватил панический ужас, когда «полет» подходил к концу: на его глазах приборная доска начала «таять и капать на пол». Третий пилот во время эксперимента стал жаловаться на боль в глазах из-за расплывчатого изображения на экране телевизора, хотя экран был совершенно чист, а после 22-часового пребывания в имитаторе космического корабля он стал кричать: «Очень жарко в кабине! Уберите телевизор! Он стал коричневым! Выключите его быстрее, становится жарко, как в аду!» Попытки экспериментатора убедить испытуемого, что его беспокойство необоснованно (телевизор работает нормально), были тщетны. Испытуемый был удален из имитатора в крайне возбужденном состоянии. По выходе из тренажера он сказал, что ему в конце опыта также казалось, что стены над ним начали смыкаться.
В исследованиях по сенсорной депривации, проведенных О.Н. Кузнецовым и В.И. Лебедевым, применялись длительные сурдокамерные испытания.
Исследования проводились в специально оборудованной сурдокамере, оснащенной оборудованием и приборами, позволяющими не только поддерживать заданный физиологический режим, но и вести непрерывное наблюдение за испытуемыми и осуществлять объективную регистрацию физиологических и психологических показателей.
На основании анализа экспериментальных данных можно сделать следующий вывод: в условиях сенсорной изоляции у человека возникают необычные психические состояния, которые вначале носят функциональный, обратимый характер. Необходимо отметить, что они возникают не у каждого человека. При значительном увеличении сроков изоляции эти функциональные изменения переходят в патологические - возникают нервнопсихические заболевания (неврозы и психозы).
Леонов А.А., Лебедев В.И. Психологические проблемы межпланетного полета. М., 1975, с.145-150