«Риторика»
книга 2

ГЛАВА V

Определение страха

- Чего люди боятся? - Что подходит под понятие страшного и почему? - В каком состоянии люди испытывают страх? - Понятие смелости, определение его. - Когда и почему люди бывают смелы?

Чего и кого и в каком состоянии люди боятся, будет ясно из следующего. Пусть будет страх - некоторого рода неприятное ощущение или смущение, возникающее из представления о предстоящем зле, которое может погубить нас или причинить нам неприятность: люди ведь боятся не всех зол, например, не боятся быть несправедливыми или ленивыми, - но лишь тех, которые могут причинить страдание, сильно огорчить или погубить, и притом в тех случаях, когда эти бедствия не угрожают издали, а находятся так близко, что кажутся неизбежными. Бедствий отдаленных люди не особенно боятся. Все знают, что смерть неизбежна, но так как она не близка, то никто о ней не думает.

Если же в этом заключается страх, то страшным будет все то, что, как нам представляется, имеет большую возможность разрушать или причинять вред, влекущий за собой большие горести. Поэтому страшны и признаки подобных вещей, потому что тогда страшное кажется близким. Это ведь называется опасностью, близость чего-нибудь страшного; такова вражда и гнев людей, имеющих возможность причинить какое-нибудь зло: очевидно в таком случае, что они желают причинить его, так что близки к совершению его. Такова и несправедливость, обладающая силой, потому что человек несправедливый несправедлив в том, к чему он стремится. Такова и оскорбленная добродетель, когда она обладает силой: очевидно, что, раз она получает оскорбление, она всегда стремится отметить, в данном же случае она может это сделать. Таков и страх людей, которые имеют возможность сделать нам что-нибудь дурное, потому что и такие люди необходимо должны быть наготове причинить нам какое-нибудь зло. Так как многие люди оказываются дурными и слабыми ввиду выгод и трусливыми в минуту опасности, то вообще страшно быть в зависимости от другого человека, и для того, кто совершал что-нибудь ужасное, люди, знающие об этом, страшны тем, что могут выдать или покинуть его. И те, кто может обидеть, страшны для тех, кого можно обидеть, потому что по большей части люди обижают, когда могут. Страшны и обиженные или считающие себя таковыми, потому что такие люди всегда выжидают удобного случая. Страшны и обидевшие, раз они обладают силой, потому что они боятся возмездия, а подобная вещь, как мы сказали, страшна. Страшен и соперник, добивающийся всего того же, чего добиваемся мы, если оно не может достаться обоим вместе, - потому что с соперниками постоянно ведется борьба. Страшны для нас также люди, страшные для людей, более сильных, чем мы, потому что если они могут вредить людям более сильным, чем мы, то тем более могут повредить нам. По той же причине страшны те, кого боятся люди более сильные, чем мы, а также те, кто погубил людей более сильных, чем мы. Страшны и те, кто нападает на людей более слабых, чем мы, они страшны для нас или уже в данный момент или по мере своего усиления.

Из числа людей нами обиженных, наших врагов и соперников страшны не пылкие и откровенные, а спокойные, насмешливые и коварные, потому что незаметно, когда они близки к исполнению возмездия, так что никогда не разберешь, далеки ли они от этого.

И все страшное еще страшнее во всех тех случаях, когда совершившим ошибку не удается исправить ее, когда исправление ее или совсем невозможно, или зависит не от нас, а от наших противников. Страшно и то, в чем нельзя или нелегко оказать помощь. Вообще же говоря, страшно все то, что возбуждает в нас сострадание, когда случается и должно случиться с другими людьми.

Вот, можно сказать, главные из вещей, которые страшны и которых мы боимся.

Скажем теперь о том, находясь в каком состоянии люди испытывают страх. Если страх всегда бывает соединен с ожиданием какого-нибудь страдания, которое может погубить нас и которое нам предстоит перенести, то, очевидно, не испытывает страха никто из тех людей, которые считают себя огражденными от страдания: они не боятся ни того, чего, как им кажется, им не придется переносить, ни тех людей, которые, по их мнению, не заставят их страдать, ни тогда, когда, по их мнению, им не угрожает страдание.

Отсюда необходимо следует, что испытывают страх те, которые, как им кажется, могут пострадать, и притом они боятся таких-то людей и таких-то вещей и тогда-то. Недоступными страданию считают себя люди, действительно или, как кажется, находящиеся в высшей степени благоприятных условиях (тогда они бывают горды, пренебрежительны и дерзки; такими их делает богатство, физическая сила, обилие друзей, власть), а также люди, которым кажется, что они перенесли уже все возможные несчастья, и которые поэтому окоченели по отношению к будущему, подобно людям, забитым уже до потери чувствительности.

Для того, чтобы испытывать страх, человек должен иметь некоторую надежду на спасение того, за что он тревожится; доказательством этому служит то, что страх заставляет людей размышлять, между тем как о безнадежном никто не размышляет. Поэтому в такое именно состояние оратор должен приводить своих слушателей, когда для него выгодно, чтобы они испытывали страх; он должен представить их такими людьми, которые могут подвергнуться страданию, для этого он должен обратить их внимание на то, что пострадали другие люди, более могущественные, чем они, что люди, им подобные, страдают или страдали и от такихлюдей, от которых не думали пострадать, и в таких вещах и в таких случаях, когда не ожидали.

Раз ясно, что такое страх и страшные вещи, а также - в каком состоянии люди испытывают страх, - ясно будет также, что такое быть смелым, по отношению к чему люди бывают смелы и в каком настроении они бывают смелы, потому что смелость противоположна страху и внушающее смелость противоположно страшному. Таким образом, смелость есть Надежда, причем спасение представляется близким, а все страшное - далеким или совсем не существующим. Быть смелым значит считать далеким все страшное и близким все, внушающее смелость. Смелость является в том случае, если есть много способов исправить и помочь, или если эти способы значительны, или и то, и другое вместе. Мы чувствуем себя смелыми, если никогда не испытывали несправедливости и сами никогда не поступали несправедливо, если у нас или совсем нет противников, или же они бессильны, или если они, обладая силой, дружески к нам расположены, в силу того, что они или оказали нам благодеяние, или сами видели от нас добро, и если люди, интересы которых тождественны с нашими, составляют большинство, или превосходят остальных силой, или то и другое вместе. А смелое настроение появляется у людей в тех случаях, когда они сознают, что, имея в прошлом во многом успехи, они ни в чем не терпели неудачи, или что, будучи много раз в ужасном положении, они всегда счастливо выходили из него.

Вообще люди бесстрастно относятся к опасности по одной из двух причин: потому что не испытали ее и потому что знают, как помочь. Так и во время морского путешествия смело смотрят на предстоящие опасности люди, незнакомые с бурями, и люди, по своей опытности знающие средства к спасенью. Смелы мы и в тех случаях, когда данная вещь не страшна для подобных нам, или для более слабых, чем мы, и для тех, кого, как нам кажется, мы превосходим силой, а таковыми мы считаем людей в том случае, если мы одержали верх над ними самими, или над людьми, превосходящими их силой, или над людьми им подобными. Смелы мы и тогда, когда, как нам кажется, на нашей стороне перевес и в количестве, и в качестве тех средств, обладание которыми делает людей страшными, а таковы: значительное состояние, физическая сила, могущество друзей, укрепленность страны, обладание всеми или важнейшими способами для борьбы. Смелы мы и в том случае, если мы никого не обидели, или обидели немногих, или тех, кого не боимся, и если боги вообще нам покровительствуют, и это выражается как во всем прочем, так и в знамениях и прорицаниях оракула: гнев соединен с смелостью, а Сознание, что не мы неправы, а нас обижают, возбуждает гнев; божество же мы представляем себе помощником обиженных. Мы бываем смелы еще тогда, когда, делая сами нападение, мы полагаем, что ни теперь, ни впоследствии мы не можем потерпеть никакой неудачи, или что, напротив, будем иметь успех.