История изучения рефлексии, как в философских, так и в психологических науках, отражает значимость этой уникальной способности человека для развития личности и понимания себя. Вместе с тем, несмотря на огромный вклад исследователей, изучающих проблематику рефлексии, остается во многом не раскрытым механика рефлексивного процесса, обеспечивающая целостность не только самой личности, но и гармоничность отношения этой личности с окружающей действительностью.

Соглашаясь с тезисом В.И. Слободчикова о том, что «родившийся человек должен сразу, с ходу реализовывать свой человеческий способ жизни, но специальных, готовых средств такой реализации изначально у него нет», мы оказываемся перед необходимостью понять и описать «как» и с помощью «чего» его натуральная, подражательная активность превращается в активность культурную, опосредованную и опосредствованную.

Человек, оказавшись в незнакомом месте, подобен ребенку, вступившему в отношение с новым окружением. И ребенок, и человек взрослый в незнакомой, неопределенной ситуации оказываются перед необходимостью осваивать наличную ситуацию посредством реализации своей биологической активности. Вместе с тем, ситуация неопределенности не исчерпывает всех возможностей для реализации натурального, биологического напряжения человека, поскольку окружающая человека социальность наполнена различными культурными формами и видами деятельности. Указанные культурные формы и виды деятельности, в зависимости от валентностей человека или группы людей, формируются в ситуации, которые возможно рассматривать как «сочетание факторов, условий и обстоятельств, относительно которых социум предписывает субъекту определенные действия».

Важно учитывать, что «активность» в отношении системы «человек – нормативная ситуация», присуща именно человеку, поскольку собственно «нормативная ситуация» выступает исключительно культурным, лишенным натуральности, способом «снятия противоречия», черпающим свою энергию (невысказанность) в природном и оформляющим ее в культурную форму [1, с.106]. Это «оформление», превращение в «культурную форму», происходит не мгновенно, поскольку изменение качества энергии (от «натуральной» в «культурную») сопряжено как с материальными, так и с нематериальными компонентами нормативной ситуации. Материальными компонентами, являются внешние признаки нормативной ситуации, которые ее наполняют и к которым человек относится, прежде всего, при восприятии нормативной ситуации. К нематериальным компонентам нормативной ситуации относятся те условия, которые определяют отношения внешних признаков и те, которые человек выделяет в качестве «правил» в ситуации. При этом, наряду с объективными свойствами нормативной ситуации (компонентами нормативной ситуации), следует обратить внимание на ее субъективные свойства, в качестве которых выступает сам человек, поскольку ему в рассматриваемом отношении «человек – нормативная система» присуща субъектная позиция.

Конечно, факт субъектной позиции еще не гарантирует человеку освоение нормативной ситуации, но создает возможность такого освоения. Освоение нормативной ситуации, будучи вполне целостным процессом, представляется упорядоченным и детерминированным, когда последовательность освоения связана с необходимостью прохождения каждого следующего уровня лишь после прохождения предыдущего. Выделяются четыре уровня освоения нормативной ситуации. Первый уровень – импульсивный, на котором человек реализует свою активность непосредственно, путем неконтролируемых и непроизвольных движений и на котором активность в ситуации определяется неосознанной, внутренней активностью человека, не опосредованной внешними признаками. Второй уровень – полевой, на котором человек реализует свое поведение, без учета правил, определяющих нормативную ситуацию, а активность человека определяется эмоционально привлекательными внешними факторами, хотя наличие собственно правил становятся для человека очевидным. Третий уровень – ролевой, на котором человек способен выделять в нормативной ситуации определенные паттерны и схемы, а также реализовывать свое поведение в соответствии с ними. Четвертый уровень – нормативный, на котором компоненты и свойства нормативной ситуации для человека очевидны, а реализация той или иной схемы, алгоритма или паттерна определяется самим человеком в зависимости от задачи, определяемой самим человеком.

Итак, освоение нормативной ситуации связано с необходимостью последовательного прохождения каждого из четырех уровней нормативной ситуации. Правда, это еще не делает очевидным значимость рефлексии в процессе ее освоения. Однако именно понимание структуры нормативной ситуации позволяет акцентировать внимание на роли рефлексии для нормативной проблематики. Из детской психологии мы знаем, что фундаментальным механизмом практического отношения ребенка с миром выступает механизм подражания, который строится по типу встречного повторения. Например, 11-месячная девочка, желая получить что-то, протягивает руку и говорит «на», вместо «дай», поскольку взрослые, обращаясь к ребенку, протягивали ей руку с чем-то и произносили «на». В данном примере мы видим, что активность ребенка преодолела непосредственное желание схватить, которое характерно предшествующим возрастным этапам, и связана с внешним признаком (эмоционально привлекательный предмет в руке взрослого), но реализуемое поведение не соответствует принятому правилу (связка протягивания руки и произношения «дай»). Следовательно, мы можем наблюдать, что подражание, как фундаментальный механизм отношения к условиям своей жизни, выступает в качестве базового для рефлексивного механизма. Иными словами, рефлексивная способность детерминируется способностью к подражанию, т.е. подражание есть необходимое условие рефлексии.

Поскольку и через подражание и через рефлексию человек осваивает новые формы поведения, а онтогенетически подражание более раннее образование (присущее как животным, так и человеку), нежели рефлексия (реализующаяся посредством психических функций), то мы можем определить отношение «подражание-рефлексия», как отношение противоположностей по основанию непосредствованности. Здесь у нас появляется возможность соотнесения отношения «подражание-рефлексия» с отношением, предложенным при описании уровневой структуры нормативной ситуации, т.е. само отношение «подражание-рефлексия» рассматривать как единый процесс, направленный на освоение новых форм, в котором освоение в своем натуральном качестве проявляется через подражание, а опосредствовано, в культурном качестве – через рефлексию. Такой ракурс рассмотрения отношения «подражание-рефлексия» проблемы освоения нового (поведения или ситуации) позволяет осуществить сопряжение выделенного отношения с предложенными уровнями нормативной ситуации. Рассмотрим.

Человек в ситуации неопределенности, для достижения потребности самосохранения, осуществляет подражательные действия, при этом характер этих действий не всегда является осознанным, что указывает нам на их внутреннюю детерминированность. Подобное описание сопоставимо с импульсивным уровнем нормативной ситуации. Далее, при выделении эмоционально привлекательного объекта, заразительного звука или действия, человек оказывается на следующем, качественно отличным от предыдущего уровня, полевом уровне нормативной ситуации. На этом этапе освоения подражание усложняется через определение значимых признаков и попытки через подражание движением или звуками устанавливать отношение с участниками ситуации.

Далее мы можем наблюдать метаморфозу отношения «подражание-рефлексия», когда человек от довольно простого подражания переходит к подражанию культурному, например, к моделированию или конструированию, а также к подражанию в профессиональной деятельности. Здесь проявляется возможность отделить себя от своего пространства активности, но преодолеть это пространство еще не представляется возможным. Подобное описание характерно ролевому уровню освоения нормативной ситуации, когда человек выделил схему, алгоритм поведения и способен его реализовывать, но внутренняя детерминанта собственной активности, субъектность, еще не проявлена. На следующем этапе в отношении «подражание-рефлексия» мы можем наблюдать способность человека к самоорганизации, самоопределению, иными словами, к собственно рефлексии как способу овладению противопоставленного объекта, когда человек сознает собственную отделенность от объекта, а активность переходит во внутренний план, во внутреннее пространство, в котором оперирование происходит мысленными образцами и символами. Соответственно, мы видим проявление четвертого, нормативного, уровня освоения нормативной ситуации.

Подводя итого, стоит отметить, что рефлексия является фундаментальным механизмом освоения нового. Важным признаком проявления рефлексии выступает определение, фиксация ситуации, посредством сравнения текущей ситуации с некоторой другой. В заключении заметим, что предложенное теоретическое обоснование сопряженности качества развития рефлексивного механизма и возможности попадания на нормативный уровень ситуации ставит перед нами вполне практическую задачу эмпирической проверки выдвинутого предположения.