(по материалам XXII Международного психологического конгресса)

А.А. БОДАЛЕВ, Г.А. КОВАЛЕВ Москва

6-12 июля 1980г. в Лейпциге (ГДР) проходил XXII Международный психологический конгресс. По темам, относящимся к психологии познания людьми друг друга, было заявлено около 40 докладов от ученых почти 20 стран, представляющих четыре континента. Данная проблематика была предметом обсуждения на четырех симпозиумах («Межличностное восприятие и познание», «Атрибутивные процессы в социальной перцепции», «Невербальная коммуникация», «Познание и коммуникация») и трех тематических сессиях («Социальные аспекты восприятия и познания», «Психология общения учителя и ученика», «Память на лица»).

При всем разнообразии школ и направлений общей тенденцией современного состояния разработки проблем социальной перцепции является комплексный подход к их исследованию. Выступавшие на конгрессе ученые были в равной степени заинтересованы как в дальнейшем расширении и углублении знаний о феноменологии, закономерностях, механизмах процесса познания людьми друг друга, так и в приложении теоретических и эмпирических знаний к конкретным сферам социальной практики - организации труда людей, их учения, отдыха, быта, лечения, воспитания.

Такой комплексный подход обусловил открытие новых, ранее неизвестных фактов, касающихся парциальных и интегральных характеристик, детерминант и функций рассматриваемой области явлений.

В докладе Т. Острома и Дж. Приора (США) сделана обоснованная попытка пересмотра существующих представлений об организации процесса социального познания. Авторы экспериментально доказали, что существуют значительные различия при восприятии знакомого и незнакомого социального стимула. информация о знакомом объекте, например человеке, структурируется на более высоком уровне и воспроизводится быстрее и легче.

К. Лешнер, В. Барф, П. Шульце, В. Кунц (ГДР) изучали особенности влияния условий совместной деятельности (совместные сенсомоторная координация, обсуждение социальной проблемы, решение абстрактнологической задачи) на развертывание процесса социальной перцепции, а также механизмы построения выдвигаемых о другом человеке гипотез и влияние личностных признаков человека на характер оценивания им другого лица. Было обнаружено, что при совместном решении задач той или иной деятельности человек делает акцент последовательно на трех основных характеристиках партнера: особенностях социального поведения, темпераменте и стремлении к достижению успеха. Был выявлен высокий престиж качеств социального поведения, а также сильная зависимость суждений о другом человеке от условий решения различных задач в совместной деятельности. На скорость и качество образования суждения о другом человеке влияет и валентность оценки деятельности этого человека. При позитивном отношении к партнеру гипотеза о его личностных возможностях формируется быстрее и характеризуется большей устойчивостью.

Р.С. Уайер (США) рассмотрел две возможные стратегии отражения другого человека, обусловливающие две линии исследования процесса структурирования социальной информации. Одна должна рассматривать факторы, которые могут быть использованы при интерпретации личности другого лица. Сам Уайер исследовал роль так называемых прототипных схем, заложенных в памяти на основе прошлого опыта, и показал, что эти прототипные схемы являются ведущими как при конструировании социальной информации, так и при восстановлении этой информации.

Л.А. Петровская (СССР) на примере организации психокоррекционной работы в условиях социально-психологического тренинга выделила различные типы и формы обратной связи в межличностном восприятии, проанализировала условия, в которых они функционируют наиболее эффективно (дискриптивность обратной связи, срочность, специфичность, релевантность потребностям и коммуникатора и реципиента, групповой контекст, адекватность тем личностным переменным, которые реально могут быть изменены, и т.п.).

Изучение атрибутивных процессов в психологии познания людьми друг друга является одним из наиболее интенсивно развивающихся в последние годы направлений исследования законов и механизмов социального познания.

Х.Х. Келли (США) выделил два исторически сложившихся взаимодополняющих направления в исследовании атрибуции: первое имеет дело с информационными предпосылками каузального заключения теории Джонса и Девиса, Келли), второе концентрируется на последствиях каузальной атрибуции (теория достигнутой мотивации Уэйнера). Исследования предпосылок атрибуции показали, что люди основывают свои каузальные суждения и на простых принципах (например, на временном и физическом подобии), и на анализе более сложных видов информации (например, на ковариационных каузальных схемах).

В докладе А.У. Кругланского (Израиль) «Консистентные принципы в диссонансе и атрибуции» была сделана попытка найти общий объяснительный принцип этих теорий, традиционно считающихся альтернативными друг другу. Диссонанс имеет тенденцию больше акцентироваться на логическом рассогласовании, а атрибуция - на согласовании. С точки зрения автора, таким общим принципом может явиться принцип логического соответствия; тогда различия между атрибутивным и диссонансным подходами не будут абсолютными, они проявятся только в акцентах.

Г.М. Андреева (СССР) в докладе «Совместная деятельность как фактор каузальной атрибуции в малой группе» попыталась установить влияние условий и содержания совместной деятельности на специфику организации процесса каузальной атрибуции в различного рода трудовых коллективах. Организованное ею сравнительное исследование показало, что различия в восприятии личностных особенностей друг друга и в приписывании причин воспринимаемому поведению другого обусловлены различиями индивидуальных вкладов общающихся в реализацию цели совместной деятельности. Наибольшее подобие рассматриваемых характеристик было в рабочих коллективах, а наименьшее — в научных. Этот деятельностный подход, как считает автор, имеет большую перспективу, так как позволяет психологам выйти за пределы лабораторного эксперимента и вплотную приблизиться к решению реальных жизненных проблем.

Р. Парр (Шотландия) показал, что ошибки атрибутивной природы могут иметь место и при теоретических построениях (особенно при разработке новых концепций), и при интерпретации эмпирических данных конкретным исследователем. Таким образом, порождение артефактов в исследовательском процессе может быть рассмотрено под углом зрения проблемы атрибуции.

Канадские исследователи М. Росс и А. Лумсден противопоставляли механизмы социального восприятия и самовосприятия при достижении цели. Для этого они сравнивали предсказания индивидов о результатах своей деятельности и их отзывы о реальном ходе и итогах этой деятельности с суждениями компетентных наблюдателей Выявились устойчивые различия в ожидаемых субъективных оценках и реальных оценках со стороны наблюдателей.

П. Левицкий (Польша) в докладе «имплицитная теория личности: одинарная и двойная когнитивная модель» указал на наличие двух тактик социального познания, которые тесно связаны с личностным и межличностным поведением субъектов и с «обобщенным образом человеческой природы», имеющимся у разных людей. Автору удалось показать, что одинарная познавательная модель (как вид обобщенного стереотипа, предполагающего единственную группу оценок по каждому признаку) в сравнении с двойной моделью (предполагающей две раздельные группы оценок по каждому признаку) характеризуется более высокой интенсивностью позитивно-негативной асимметрии и более сильной связью между оценкой данного объекта и ее соответствием имплицитной теории личности

Большое внимание в докладах было уделено исследованию феноменологии отдельных социально-перцептивных процессов.

В докладе шотландских исследователей X.Д. Эллиса и Д.Ф. Дональда «Некоторые практические проблемы памяти на лица: изображения против слов» сравнивались возможности различных систем (компьютерных, визуальных и вербальных) при идентификации лицевого стимула. Несмотря на крайнюю простоту использования компьютерной системы, ее преимущество над другими системами не было обнаружено. Вербальные описания лица, сделанные по памяти, наоборот, содержали значительно больше полезной информации, чем визуальное конструирование лица с помощью фоторобота, что открывает большие перспективы использования этих данных в теории и практике.

Р. Мэлпесс (США) выделил три направления исследований социально-мнемических процессов в контексте межкультурных различий: а) феноменологические исследования, связанные с изучением интенсивности и силы мнемических процессов при представлении лицевого стимула; б) изучение явлений стереотипизации при дифференцированном узнавании лица в различных культурах; в) исследования влияния группового опыта и межгрупповых отношений на формирование и изменение перцептивных и мнемических функций.

Доклад Д. Пападопулу (Греция) «Межличностное восприятие и сокращение когнитивного конфликта» освещал результаты исследования, в котором были подтверждены следующие три гипотезы:

• а) способность видеть вещи глазами другого, встать на его место ведет к сокращению конфликта между людьми, даже если конфликтующие стороны не взаимодействуют между собой;
• б) Понимание другого лица приводит к большему согласию между конфликтующими сторонами;
• в) более точное межличностное восприятие ожидается от тех, кто использует более комплексную, всестороннюю «когнитивную политику».

К. Ширер, У. Ширер (ФРГ) проанализировали влияние вокальных и невокальных параметров невербального поведения объекта на формирование впечатления о нем. Результаты исследования показали, что высокий голос воспринимается как индикатор недостаточной эмоциональной стабильности, в то время как громкий голос интерпретируется как показатель экстраверсии. Обнаружилось, что голосовые и речевые сигналы сильнее влияют на формирование впечатления об интерперсональных чертах (таких, как доминантность и экстраверсия), а элементы и признаки, отмеченные в человеке визуально, наоборот, оказываются более релевантными для суждений о его внутриличностной сфере.

В исследовании Т.М. Острома, Дж.X. Лингла, Дж.Б. Приора и Н. Гева (США) «Когнитивная организация впечатления о личности» изучалось влияние первого впечатления о человеке на воспроизведение информации об его личности по памяти, а также процесс запоминания при формировании суждения о личности или принятии решения относительно другого лица. Было установлено, что в качестве основы для требуемого решения люди охотнее используют свои предварительные суждения о личности, даже если эти суждения были неадекватны объективной ситуации.

К. Е. Данилин (СССР) предложил подход к рассмотрению социально-психопогических (в том числе и социально-перцептивных) характеристик личности сквозь призму усвоения ею целей совместной деятельности в группах разного уровня развития. Ему удалось убедительно показать, что принятие цели совместной деятельности как личностно значимой каждым членом группы повышает адекватность восприятия субструктуры межличностных отношений, связанных с достижением этой цели.

Д. Варми (Канада) проанализировал роль внутреннего визуального образа своего лица и функцию представления о своем лице в визуальной памяти. Испытуемых просили проранжировать по 9-балльной шкале 40 их собственных фотографий по степени сходства с их представлением о своем лице. Через неделю эксперимент в общих чертах был повторен. Обнаружилось, что показатели узнавания самих себя были существенно выше у женщин; что представление о себе является важным мнемоническим элементом, в особенности при опознании личностно значимой информации; и наконец, что образ «я» частично функционирует как точка отсчета при социальном восприятии.

М. Коркиакангас и К. Оравайнен (Финляндия) в докладе «Роль языка в межличностном познании детей» проанализировали взаимосвязь особенностей межличностного познания детей 6-9 лет (возраста, когда происходят основные изменения в социально-перцептивной сфере личности) с общим уровнем развития логического мышления, представленного в речи этих детей. Они показали, что восприятие межличностных отношений детьми связано с пониманием значения слов, относящихся к настроению, состоянию и чертам личности, а также межличностным отношениям, поскольку язык (значением которого в некоторых исследованиях пренебрегают; например, Селман, 1971; Оппенгеймер, 1978) является, с точки зрения авторов, естественной основой для приобретения способностей к правильному восприятию межличностных отношений. Эти способности развиваются у детей посредством использования языка в ходе интеракции и коммуникации, где ведущую роль играет взрослый.

Доклад А.А. Бодалева и Л.Н. Иванской (СССР) «О воссоздании лица человека по представлению» освещал результаты исследования общих, половых и профессиональных особенностей воспроизведения по памяти лица с помощью фоторобота. Сравнивались пять профессиональных групп. Средняя степень схожести воссоздаваемого портрета с оригиналом по всему объему испытуемых равнялась 61,17%. Женщины давали показатели выше средних данных, а мужчины — ниже. По степени точности воспроизведения оригинала все испытуемые разделились на несколько групп. Было также обнаружено, что отдельные элементы лица обладают различной степенью трудности воспроизведения. Наиболее легко воссоздаются такие элементы, как волосы и лицевые пропорции, а наименее успешно - глаза, нос, уши, овал лица. Выявились четкие профессиональные различия в точности воссоздания лица по представлению: группа актеров (лучше всех), далее художники, музыканты, инженеры-мужчины, тренеры (хуже всех).

Очень схожие результаты были получены Дж. Шеффердом, Н. Эллисом и Г. Дэвисом (Великобритания). Обнаружилось, что способ предъявления стимула (натуральный, видеомагнитофонное изображение, цветные и черно-белые слайды), так же как и временной интервал, с которым он воспроизводился (до 4 месяцев), слабо влиял на точность его узнавания. В контексте задач юридической практики оба эти исследования обратили внимание на необходимость выработки специальных инструкций, которые должны даваться свидетелям.

К этому же направлению можно отнести исследование О. Г. Кукосяна (СССР), который выявлял связанные с профессиональной направленностью различные формы познания другого лица, основанные на преобладании наглядно-образного или абстрактно-логического уровней отражения.

В докладе Д. Биерхофф-Алферман и Н. Биерхоффа (ФРГ) обсуждалось общее влияние пола субъекта на формирование суждений о другом человеке. Исследование показало, что половые признаки в отличие от содержательных признаков, связанных с достижением результата деятельности, оказывают слабое влияние на процесс атрибуции.

Ряд докладов был посвящен исследованию особенностей социальной перцепции в контексте взаимоотношений учителя и ученика.

Доклад М. Ловгроува, Р. Левиса и Дж. Роулея (Австралия) был посвящен результатам исследования особенностей восприятия учениками учителей. 200 учеников девятых классов мельнбурнских школ просили написать характеристики самого хорошего и самого плохого учителя. Анализ этих характеристик показал, что школьники способны адекватно реагировать на те виды поведения учителей, которые отвечают ожиданиям детей, и что наиболее важными качествами учителя (в восприятии учеников) являются те, которые демонстрируют заинтересованность и уважение к детям как личностям и которые не ущемляют достоинства детей.

Ю. Унгарн-Комоли (Венгрия) как бы продолжил линию предыдущего исследования и конкретизировал его в контексте исследования связи личностных особенностей учителя и его влияния на учеников младших классов. Оценка и анализ индекса влияния в совокупности с разработанной автором типологией учителя показали, что

• а) более высокое влияние достигается агрессивным, сдерживающим и кооперативным типом учителей;
• б) низкое и малозаметное влияние обнаруживается в случаях инертного и агрессивно-инертного типа учителей;
• в) у индифферентного типа учителей индекс влияния равняется нулю.

В соответствии с результатами этого исследования ученики наиболее часто идентифицировались с учителями кооперативного и агрессивного типа и наименее часто - с инертным типом.

В докладе Я. Вопаленского (ЧССР) «Влияние личности учителя на формирование личности учеников» было показано, что дети перенимают у учителя больше позитивных качеств, чем у обоих родителей, вместе взятых. В количественном выражении черты учителя определяют в среднем 20-30 % индивидуальных различий в поведенческих, социальных и когнитивных проявлениях учеников. Это исследование выявило также, что учитель не влияет на уровень индивидуального и социального приспособления учеников. Вместе с тем оно позволило установить структуру личностных особенностей учителя, связанных с выполнением его профессиональной деятельности. Особенно отчетливо были обрисованы черты учителя, негативно влияющие на личностное развитие учеников: нейротизм, авторитарные и паранойяльные тенденции, комплекс неполноценности, чрезмерная сензитивность и высокий самоконтроль. Наоборот, благоприятствующими педагогической деятельности были: удовлетворенность самим собой, эмоциональная стабильность, способность к принятию социальных норм, доминантность, интроверсия, способность к эксперименту, профессиональное мастерство и его устойчивость, адекватная Интеграция с обществом.

Я. Эннуло (СССР) в своем докладе «восприятие учителем целостного социального объекта - школьного класса» заострил внимание на том, что учителя часто неверно воспринимают своих учеников. Оказалось, например, что учителя могли более или менее точно оценивать время, необходимое для выполнения домашнего задания учениками, однако все они были почти уверены, что на сегодня еще не существует таких учеников, которые бы регулярно выполняли все предложенные задания. Процент же учеников, которые в действительности делали это, составлял 5,3%. Переоценивалось количество времени, которое участвовавшие в исследовании ученики использовали для общественной деятельности. В то же время ученики проявляли больший интерес к чтению литературы, чем предполагали учителя. Статистически значимые связи точности восприятия с личностными параметрами учителей по 16-факторному опроснику Кеттелла были получены только по трем факторам: Q₂, F и Z.

Большой интерес вызвали на конгрессе исследования межкультурных различий процесса социального познания.

Доклад М. Охаши (Япония) был посвящен анализу результатов сравнительного исследования атрибутивных стратегий на примере американских и японских студентов. Существенных различий в атрибутивных тактиках двух названных групп обнаружено не было.

В докладе Т. Ниит (СССР) сообщались результаты сравнительного исследования опознания лицевой экспрессии у представителей различных субкультур - эстонцев и киргизов. Результаты подтвердили гипотезу о невариативности опознания выражений лица в этих двух исследуемых группах. Были отмечены также и существенные культурные отличия (например, киргизы не всегда отличали выражение злости от презрения). Докладчик сгруппировал выражения лица по степени их подобия. В результате были выделены отдельные классы эмоций и составлено их «древо». Здесь также обнаружились межкультурные различия.

Исследования в клинике, как известно, дают также богатый материал для понимания закономерностей психического функционирования субъекта, в частности для познания им других людей в условиях общения.

X. Эллгринг, X. Ваггер, А. Кларк (ФРГ) в докладе «Изменение моделей коммуникативного поведения в ходе депрессивного заболевания» сообщили об индивидуальных особенностях невербального поведения больных в ходе лечения депрессивного заболевания. Были получены значимые корреляции между улучшением в налаживании социальных контактов, с одной стороны, и общей активностью и временем, в течение которого больной смотрел на партнера, с другой.

А. Дж. Чэпмэн (Великобритания) изложил результаты исследований функций смеха в различных коммуникативных ситуациях. По его данным, «юмористический смех» имеет две противоположные функции в социальной интеракции - побуждающую и сдерживающую. Смех возникает иногда, чтобы указать дистанцию, на которую допускается индивид, в то время как улыбка обычно появляется как индикатор социальной приемлемости и комфорта. В докладе утверждалось также существование устойчивых половых различий в использовании смеха детьми. Мальчики, по данным автора доклада, более чувствительны к юмористическим стимулам.

В докладе Дж. Нейберта и Р. Томчика (ГДР) «Взаимообмен проблемной информацией в малой группе как метод обучения» обсуждались возможности общения в группе для облегчения овладения ее участниками более эффективными знаниями и навыками организации совместной деятельности.

Творческое обсуждение проблем социальной перцепции, развернувшееся на конгрессе, позволяет не только более глубоко уяснить современное состояние разработки этой области психологической науки, но и показало направление ее дальнейшего развития.