В последние 10 лет появилось значительное количество работ, посвященных генетическим основам поведения человека и принесших ряд существенно новых результатов по сравнению с аналогичными исследованиями предшествующих лет. Последний обзор на русском языке, относящийся к этому вопросу, базировался на данных обобщающей работы X. фон Браккена (1969). Основой настоящего обзора явилась монография Дж.Л. Фаллера и У.Р. Томпсона «Основы генетики поведения» [8], представляющая собой образец тщательности анализа и добросовестности представления материала, относящегося к генетике поведения как животных, так и человека в норме и патологии. В данном сообщении используется лишь небольшая часть обширного материала Фаллера и Томпсона - главным образом генетика психологических характеристик здорового человека. В обзор включен также ряд материалов, либо опубликованных после выхода книги Фаллера и Томпсона, либо оставшихся вне поля их внимания; ссылки на эти работы даются в конце обзора.

Необходимо подчеркнуть, что задачей этих работ является выяснение роли наследственности в формировании межиндивидуальных различий по той или иной психологической характеристике, а не в формировании этой характеристики как таковой. Формально эта задача сводится к разделению дисперсии признака на: 1) дисперсию, обусловленную генетическими различиями между людьми, и 2) дисперсию, связанную с разницей в окружении. Первую далее делят еще на два компонента: а) генетическая дисперсия, передаваемая из поколения в поколение (аддитивная), и б) генетическая дисперсия, имеющая значение только для родственников одного поколения - сибсов (неаддитивная). Как видно из самих названий, если бы генотип представлял собой простую сумму генов, т.е. был бы аддитивен, вся генетическая дисперсия сводилась бы к первому компоненту; второй же компонент возникает за счет взаимодействия между генами. Часто фигурирующий в работах «коэффициент наследуемости представляет собой либо долю всей генетической дисперсии в общей дисперсии признака (наследуемость в широком смысле слова), либо долю только аддитивной дисперсии (наследуемость в узком смысле). Следует учесть также, что коэффициенты, полученные при изучении только неразлученных монозиготных (МЗ) и дизиготных (ДЗ) близнецов, всегда дают а щенную оценку наследуемости и должны рассматриваться лишь как приблизительные.

Таким образом, коэффициент наследуемости можно рассматривать как меру относительного разнообразия факторов наследственности и среды, влияющих на данный признак. Поскольку это разнообразие может меняться, и коэффициент наследуемости может изменить свое значение, что сразу делает бессмысленным все разговоры о «фатальном» характере признаков с наследуемостью, близкой к единице. Высокая наследуемость говорит лишь об относительной «средовой однородности» данной популяции в отношении данной характеристики.

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ

Обзор исследований генетических основ ЭЭГ и вызванных потенциалов содержится в работах Мешковой [3] и Марютиной [2]. Остановимся подробнее на вегетативных характеристиках и параметрах, характеризующих межполушарную асимметрию. Результаты исследования генетических основ вегетативных функций весьма разноречивы. Можно отметить лишь, что показатели сердечно-сосудистой системы и дыхания значительно чаще демонстрируют высокую генетическую обусловленность, чем показатели КГР. Среди последних же наибольшую наследуемость, по-видимому, имеют параметры, высоко коррелирующие с уровнем тревоги: привыкание реакции, частота «спонтанных» колебаний, реакций на неприятный стимул [16]. Надо сказать, что разные авторы используют разные критерии наличия или отсутствия реакции, различные методические приемы, разные способы оценки высокой либо низкой наследуемости, что затрудняет обобщение материала.

Из показателей межполушарной асимметрии самым простым и наиболее изученным является предпочтение руки. Здесь однако, исследователь сталкивается с трудностью: близнецовый метод не может быть использован, так как частота леворукости среди близнецов значительно выше, чем среди одиночнорожденных. Косвенным свидетельством в пользу гипотезы о роли генетических факторов в развитии межполушарной асимметрии является очень раннее появление такой асимметрии в онтогенезе, о чем свидетельствуют асимметричные позы новорожденных, склонность к асимметричным реакциям на раздражители, асимметрия ВП у новорожденных и т.д. Имеется сообщение (Фрумкин и др., 1973) о девочке, развивавшейся до 13-летнего возраста в практически полной изоляции, у которой были обнаружены четкие признаки праворукости, хотя и в редком сочетании с доминированием правого полушария (которое определялось методом дихотического прослушивания).

В генеалогических исследованиях (Чемберлен, 1928; Райф, 1940; Аннетт, 1973) было показано, что частота проявления леворукости у детей тем больше, чем больше выражена леворукость у их родителей; кроме того, леворукость матери оказывает более сильное влияние на ребенка, чем леворукость отца. Была исследована также частота леворукости среди других категорий родственников левшей и правшей. Проанализировав эти данные, Коллинз (1970) убедительно показал, что простая моногенная модель с рецессивным геном левшества, выдвинутая ранее (Райф, 1940; Аннетт, 1967), не в состоянии объяснить эмпирический материал. Тренкелл (1955) предполагал, что леворукость обусловлена сочетанием двух рецессивных генов; однако при этом приходится допустить, что 90% людей являются генетическими левшами, причем 85% из них при жизни «оправоручиваются» - цифры малоправдоподобные (Коллинз, 1970). Леви и Нагилаки (1972) предложили более сложную модель, согласно которой одна пара генов ответственна за речевое доминирование, а другая - за соответствие доминирования руки доминированию в речевой сфере (один ген в этой паре обеспечивает доминирование руки, контралатеральной «речевому» полушарию, другой - доминирование ипсилатеральной руки). Свою гипотезу Леви и Нагилаки подтвердили на обширном клиническом материале (частота моторных афазий при право- и левосторонних инсультах у левшей и правшей и их родственников). Однако, Хадсон (1975), проверяя эту модель на другой выборке, получил отрицательный результат.

Можно добавить, что у мышей также обнаружено (и исследовано) четкое предпочтение правой либо левой лапы, но в селекционных экспериментах не удалось найти никаких доказательств генетической обусловленности этого признака. Приходится согласиться с Фаллером и Томпсоном, что «проблема латерализации и ее этиологии ещё далека от разрешения» (с. 288).

ТЕМПЕРАМЕНТ

Напомним, что основные результаты исследований 50-60-х гг. в области генетических основ характеристик темперамента у человека сводятся к следующему:

1. Оценки наследуемости для этих характеристик либо средние (0,3-0,5), либо низкие (около 0).
2. Наиболее сильное влияние генотип оказывает на показатель экстраверсии (в основном по тестам Айзенка и MMPI).

В 70-е гг. были продолжены исследования как на семейном, так и на близнецовом материале. Так, Инзел (1974), обследовав 98 семей, включающих три поколения, с помощью теста Айзенка, обнаружил большое число значимых связей, преимущественно между женщинами старшего поколения и родственниками любого пола младшего поколения, что говорит о сильном материнском влиянии на формирование экстраверсии, невротизма и психотизма. Наблюдавшиеся корреляции между сибсами являются, вероятно, вторичными по отношению к их зависимости от матери. Любопытно, что между матерью и сыном в старшем поколении была найдена отрицательная корреляция по невротизму (—0,334), что совпадает с ранее выдвинутым предположением (Коппен и др., 1965), что в семьях невротиков в силу защитных реактивных сдвигов уровень невротизма снижается. Наоборот, для психотизма обнаружена сильная положительная связь между матерью и сыном (0,701). Работа Инзела не дает ответа на вопрос о том, только ли генотип ответствен за обнаруженное материнское влияние.

Из близнецовых исследований наиболее крупное принадлежит Лоулину и Николзу [11], которые обследовали более 850 пар близнецов, использовав, в частности, Калифорнийский опросник. Наиболее высокие коэффициенты наследуемости (0,4-0,5) были обнаружены для шкал доминантности, толерантности и социабельности у мужчин, гибкости (fluency) - у женщин. Фаллер и Томпсон отмечают забавный, но заслуживающий размышлений факт: нередко почти идентичные пункты имеют весьма различную наследуемость. Например, к высоконаследуемым относится пункт «Я люблю играть в теннис», к низконаследуемым - «Я люблю играть в настольный теннис». Стоит сказать, что выборка Лоулина и Николза была не вполне репрезентативной: она состояла только из достаточно одаренных (в интеллектуальном отношении) близнецов. В другом близнецовом исследовании - Клариджа и др. (1973) - использовался тест Кетелла. Небольшая роль генотипа была выявлена только для факторов I (индивидуализм), L (подозрительность), О (склонность к чувству вины). Обращает на себя внимание невоспроизводимость результатов, полученных с помощью этого теста: так, в четырех проведенных исследованиях нет ни одного фактора, для которого ненулевой коэффициент наследуемости был бы найден более чем дважды.

Тест MMPI использовался в близнецовых исследованиях Тоттесманом (1963, 1965 - на разных выборках) и Резниковым и др. (1967). Обобщив эти данные, Томпсон и Уайльд (1973) провели анализ объединенной выборки (120 пар МЗ и 132 ДЗ). Значимые отношения внутрипарных дисперсий были получены для шкал D (депрессия), Pt (мнительность), Sc (особый модус мышления), Pd (асоциальность), Si (интроверсия). Однако коэффициенты наследуемости даже по этим шкалам невелики: от 0,27 до 0,37.

В последние годы были предприняты попытки применить современные методы количественной генетики для анализа данных, касающихся темперамента. Так, было показано, что данные по интроверсии и невротизму не противоречат простой модели, согласно которой дисперсия этих признаков определяется аддитивно действующим генотипом и случайными, ненаправленными влияниями среды [5], [14]. При этом наследуемость интроверсии около 0,5, невротизма - 0,44. Распределение по психотизму потребовало более сложной гипотезы, включающей взаимовлияния близнецов (при этом наследуемость равна 0,41) [6]. Для консерватизма коэффициент наследуемости оказался равным 0,34 [5], причем тут существенную роль играют культурные факторы и ассортативность (корреляция между супругами 0,64). По таким параметрам, как «мягкость - жесткость» (tendermindedness—toughmindedness) и сексуальная удовлетворенность, были обнаружены значительные половые различия, причем наследуемость у женщин выше, чем у мужчин [12]. По другой характеристике сексуальности - интенсивности либидо - у женщин выявлено влияние направленных факторов семейной среды, тогда как у мужчин этот параметр находится под воздействием случайных, ненаправленных факторов окружения. Ко всем этим результатам следует, на наш взгляд, отнестись с осторожностью. Тот факт, что простая модель не отвергнута, не означает, что она должна быть принята, ибо и более сложная модель может не противоречить данным. Для проверки моделей был использован ограниченный материал - в большинстве работ только МЗ и ДЗ и лишь у Янга и др. [14] добавлены одиночнорожденные и родители. Это значит, что учесть (или исключить) влияние определенных факторов среды вряд ли возможно. Требуется анализ выборки, включающей большое количество категорий родственников, в том числе разлученных.

В итоге же параметр экстра-интроверсии продолжает считаться наиболее высоконаследуемой характеристикой темперамента.

В частности, Кларидж и др. (1973) подтвердили более ранние наблюдения, что разлученные МЗ более сходны между собой по этой характеристике, чем МЗ, выросшие вместе; более того, это относится и к ДЗ. Близкий параметр - социабельность - также обнаруживает влияние генетических факторов. В таблице приведены основные результаты, касающиеся генетики экстраверсии.

Ряд работ был посвящен генетике темперамента в раннем возрасте. Фридман (1965), использовав шкалу Бейли, нашел достоверные различия между младенцами - МЗ и ДЗ по 10 из 22 переменных, включая социальную ориентацию, ориентацию на объект, объем внимания, активность, реактивность и т.д. Было показано, что по меньшей мере два фактора темперамента у младенцев формируются не без участия генетических влияний - общая активность (сон, возбудимость, вегетативная регуляция) и социабельность (Вильсон и др., 1971; Оуэн и Сайнс, 1971). Однако неизвестно, как это связано с темпераментом взрослых, ибо Дворкин и др. (1976), сочетая близнецовый и лонгитюдный методы, показали, что в процессе онтогенеза наследуемость большинства характеристик темперамента может претерпевать значительные колебания.

КОГНИТИВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

В этот раздел входят главным образом данные, полученные с помощью тестов IQ (Бине, Векслера, Равена, Отиса и др.). В дальнейшем результаты этих тестов будут обозначаться как «интеллект», хотя, как признают Фаллер и Томпсон, проблему измерения интеллекта никак нельзя считать решенной. Тем не менее существующие тесты IQ работают в ряде областей теоретической и прикладной психологии.

К этой области в наибольшей степени относится замечание Фаллера и Томпсона, что затихшие было в послевоенное время споры между сторонниками генетического и средового происхождения психологических признаков в последние два десятилетия вновь приобрели остроту, далеко выходящую за пределы, характерные для обычных научных дискуссий. Фаллер и Томпсон пишут, что «из всех научных дисциплин генетика поведения человека подвергнута наибольшей опасности затронуть область политики. В той степени, в какой это происходит, она перестает быть наукой. Поэтому долг всех, работающих в данной области, - тщательно избегать любых политических влияний, которые могут нарушить их научную беспристрастность, и строго следовать велениям фактов и логики» (с. 225).

В исследованиях 70-х гг., как и в более ранних, было показано, что степень сходства родственников по IQ связана со степенью их генетического сходства, что интерпретируется как доказательство влияния наследственности. Однако вклад генотипа, судя по этим данным, несколько меньше, чем считалось ранее (около 50% вместо 70-75%). Так, Лоулин и Николз [11] на большой выборке близнецов получили r_МЗ=0,86, r_ДЗ=0,61, что по формуле h² = 2 (r_МЗ — r_ДЗ) дает наследуемость, равную 0,5. Подобные цифры получены и другими авторами. Коэффициент регрессии интеллекта ребенка по среднему интеллекту родителей колеблется от 0,42 до 0,6 [13]. Этот показатель представляет собой коэффициент наследуемости в узком смысле при условии отсутствия факторов среды, общих для родителей и ребенка. Поскольку для психологических признаков это условие невыполнимо, регрессию ребенка по среднему значению родителей можно рассматривать как верхний предел наследуемости.

Однако семейный и близнецовый методы содержат ряд недостатков, способных в тем большей степени исказить результаты, чем более сложным является признак. Обследование разлученных родственников приносит дополнительную информацию. Здесь следует остановиться на работе Скодак и Скилз (1949), которые проследили развитие приемных детей в течение 15 лет. Они обнаружили, что с возрастом увеличивается корреляция детей по IQ с биологическими родителями, но не с приемными. У большинства приемных детей IQ с годами понижается, однако у тех, чьи биологические родители имели IQ>105, происходило повышение интеллекта с возрастом. Ни интеллект, ни образование, ни профессия приемных родителей не влияли на интеллект детей. Кэмин (1974) объяснял отсутствие корреляции с приемными родителями гомогенностью их выборки; однако дисперсия приемных семей по IQ не меньше, чем в популяции. Ранее Лоуренс (1931), обследуя детей в сиротских приютах, также обнаружил повышение корреляции с интеллектом биологических родителей по мере взросления детей; кроме того, интересно, что, несмотря на сравнительную однородность среды, дисперсия таких детей по IQ не была уменьшена.

Сходные результаты были получены и в более поздних работах. Клайз (1973) и Манзингер (1975) обнаружили, что в семьях, принимающих детей на воспитание, наблюдается корреляция интеллекта собственных, но не приемных, детей с экономическим 'уровнем семьи. В исследованиях последних лет корреляции приемных детей с фактическими родителями колеблются от 0,24 до 0,41, а приемных детей с биологическими сибсами - от 0,35 до 0,41, что несколько ниже, чем у Скодак и Скилз [13]. Интересно, что корреляция между двумя приемными детьми в одной семье достигает 0,46 (Дженкс и др., 1972), хотя их корреляции с родными детьми их приемных родителей равны 0. Это наводит на мысль о наличии каких-то существенных факторов среды, ускользающих от внимания исследователей. Так, Лоулин и Николз, изучив ряд параметров среды МЗ (сходство одежды, наличие общих игр, общих друзей в детстве и т.д.), обнаружили, что сходство по этим параметрам практически не влияет на внутрипарное сходство по умственным способностям. «Создается впечатление, - отмечают эти авторы, - что среда действует несколько мистическим образом» [11; 94].

Неудовлетворенность результатами анализа отдельных корреляций между родственниками побудила Дженкса и др. (1972) объединить все ранее опубликованные данные о таких корреляциях, включая близнецов и приемных детей. Этот подход, связанный с использованием сложного математического аппарата, позволяет проверить более сложные гипотезы о происхождении межиндивидуальной изменчивости, включающие направленные (культурные) влияния, а также взаимодействие и корреляцию генотипа и среды. Большой объем выборки позволяет с высокой точностью отклонить неверную гипотезу. Дженкс и др. получили значение коэффициента наследуемости 0,45. Однако Джинкс и Ивз (1974) и Рао (1974), проанализировав тот же материал другими методами, получили существенно более высокие коэффициенты наследуемости. Лоулин [10] показал, что причины расхождения кроются в неодинаковых исходных допущениях, наиболее некорректные из которых - допущение Дженкса и соавт. о чисто аддитивном действии генотипа и допущение остальных авторов о равном сходстве среды у близнецов и у сибсов. Использовав наиболее правдоподобные, с его точки зрения, допущения (корреляция между биологическими и приемными родителями 0,5; IQ родителей сам по себе не влияет на среду ребенка; среда МЗ более сходна, чем у ДЗ, а у последних более сходна, чем у сибсов), Лоулин получил значение наследуемости в узком смысле слова 0,39, а в широком - 0,65. Сходные результаты при несколько иных допущениях получил Гоурли [9]. Однако Клонингер и др. [4], усложнив Предположения относительно совокупности средовых влияний и вновь приняв допущение об аддитивном действии генов, нашли, что наследуемость не превышает 0,4.

Возрастная динамика интеллекта также является объектом внимания психогенетиков. IQ является весьма стабильным параметром, причем корреляции между последовательными возрастами по мере взросления увеличиваются (Дженсен, 1972). Это может объясняться не только связью интеллекта с биологическими функциями, но и накоплением прижизненного опыта (Кэмин, 1974). Вильсон (1972, 1977) изучал динамику IQ у близнецов от 6 мес. до 2 лет. Колебания IQ с возрастом демонстрировали высокое внутрипарное сходство (r_МЗ 0,76-0,87; r_ДЗ 0,61-0,75). На противоположной возрастной группе сходный результат получили Джарвик и др. (1974), на протяжении двух десятилетий изучавшие близнецов в возрасте 40-80 лет. Внутрипарное сходство МЗ за этот период увеличивалось, ДЗ, - уменьшалось. Все это ставит вопрос о возможности генетических влияний на динамику IQ. Интересно также, что специальное обучение хотя и может существенно изменить средний IQ, мало влияет на ранговое место индивида в группе по IQ. Так, у Энглеманна (1970) порядковые места в группе детей не менялись на протяжении двух лет специального обучения, хотя средний интеллект группы повысился с 95 до 121.

Дополнительные данные о возможной генетической основе интеллекта содержатся в исследованиях явлений регресса и инбридинга. Чем больше IQ родителей отличается от среднего IQ популяции в ту или другую сторону, тем больший сдвиг в направлении средней отмечается у их детей (Уоллер, 1971). Этот феномен получил название регресса. Генетическая теория объясняет регресс тем, что чем больше отклонение, тем меньше вероятность сохранения комбинации генов, ответственной за этот уровень интеллекта. Этот факт достаточно трудно понять с точки зрения средовой теории, хотя можно предположить также, что условия среды, соответствующие концам распределения по IQ, редко могут сохраняться в течение длительного времени.

Инбридинг (близкородственные браки), с точки зрения генетической теории, должен приводить к снижению интеллекта. Однако обширные исследования, проведенные на шведской, японской и арабской популяциях, не показали значительного снижения интеллекта у детей от браков кузенов (Боок, 1957; Нил, 1970; Ваши, 1977). У детей от инцестных браков интеллект снижен (Симанова, 1970), но это может иметь и средовые причины, ибо воспитание таких детей, как правило, ненормальное. Вместе с тем, как отмечают Фаллер и Томпсон, отсутствие инбредной депрессии по IQ говорит не об отсутствии генетических влияний, а лишь о том, что интеллект не связан с биологической приспособленностью.

Ряд психогенетических работ был посвящен изучению других когнитивных характеристик, помимо общего интеллекта: специальных способностей и креативности. По большинству специальных способностей были обнаружены высокие корреляции как между МЗ (0,5-0,8), так и между ДЗ (0,5-0,6) (Викторин, 1962; Николз, 1965; Ванденберг, 1968). Одни и те же способности обнаруживают несколько различную наследуемость в разных исследованиях, хотя в целом для большинства способностей, включая пространственные, вербальные и математические, внутрипарные различия МЗ меньше, чем ДЗ. Имеющиеся данные не позволяют говорить о том, что какие-либо способности четко наследуются в большей степени, чем другие. Исключением является способность к запоминанию, по которой не выявлено никаких различий между МЗ и ДЗ (Викторин, 1962; Лоулин и Николз, 1976).

Интересное исследование было проведено Боком и Колаковским (1973), которые показали, что корреляции между родственниками по пространственным способностям соответствуют ожидаемым из гипотезы о рецессивном наследовании, сцепленным с полом, при наследуемости (в широком смысле), равной 0,46. Так, корреляции мать - сын и отец - дочь больше, чем корреляция мать - дочь, а корреляция отец - сын близка к нулю. Авторы замечают также, что у мужчин физические признаки мужественности отрицательно коррелируют со способностью к пространственному воображению.

В работе Ивза и Гэйла [7] был представлен многомерный генетический анализ ковариаций между различными способностями у близнецов. Авторы пришли к выводу о наличии общей генетической основы различных способностей. По-видимому, этот вывод требует проверки на более обширном материале, так как не исключено, что ограничения близнецового метода при таком анализе могут сказаться в большей мере, чем обычно.

Интерес к генетике творческих способностей обусловлен, в частности, представлениями о генетической обусловленности появления выдающихся творческих личностей. Экспериментальные исследования на близнецах, использовавшие тесты на креативность, единодушно демонстрируют полное отсутствие генетической детерминации (Баррон, 1969; Олив, 1972; Резников и др., 1973). Единственным исключением является тест словарных ассоциаций, по которому обнаружена достоверная разница между МЗ и ДЗ (Кантер, 1973). Характерно, что именно этот тест - единственный, который высоко коррелирует с тестами на интеллект. Подводя итог изложению работ по генетике когнитивных способностей, Фаллер и Томпсон отмечают, что хотя обширные данные указывают на существенную роль генетических факторов в формировании общего интеллекта, любой отдельный факт может быть объяснен также влиянием среды. Применение современных математико-статистических методов позволяет проверить и отвергнуть ряд средовых гипотез, однако любой статистический анализ содержит базовые допущения, не тестируемые в ходе этого анализа. Разница между сторонниками и противниками генетической теории интеллекта состоит не в том, что кто-либо из них не может объяснить фактов, а в том, как они их объясняют. Сторонники генетической теории (не отрицающие, впрочем, влияния среды) выдвигают модели, впоследствии подтверждаемые фактами, причем последние непосредственно вытекают из их гипотез, лишь изредка требуя незначительных модификаций. Сторонники же чисто средовой теории, как правило, объясняют те же факты post hoc, апеллируя к таким факторам среды, влияние которых на интеллект не исследовано. Нам кажется, что в этом рассуждении есть по крайней мере доля истины. Действительно, сторонники средового генеза интеллекта Сосредоточены на критике, на поиске методических дефектов в работах психогенетиков. Такой подход полезен, но ограничен, и, по-видимому, более плодотворным был бы позитивный поиск конкретных параметров среды, влияющих на индивидуальные различия в интеллекте. Обнаружение таких факторов (или групп факторов) было бы лучшим опровержением генетической теории, чем изобретение всякого рода «эпициклов», т.е. выдвижение гипотез, предназначенных специально для объяснения частных случаев.

В этой связи Фаллер и Томпсон в заключительной главе монографии обращают внимание на исследования связи интеллекта ребенка с размером семьи и с порядковым номером рождения. В частности, показано, что интеллект ребенка уменьшается с увеличением количества детей в семье, хотя в семье с единственным ребенком его интеллект ниже, чем в семьях с двумя или тремя (Белмонт и др., 1973; Дэвис и др., 1977). Кроме того, интеллект уменьшается с увеличением порядкового номера ребенка, хотя в популяциях с относительно низким средним IQ после 5-6-го ребенка, а в популяциях с относительно высоким средним IQ - после 7-8-го последующие дети имеют все более высокий интеллект (Дэвис и др., 1977).

Одновременно были предложены две достаточно грубые модели средовых влияний; экспозиционная, согласно которой корреляция ребенка со старшим родственником по IQ должна быть тем выше, чем больше времени они проводят вместе, и идентификационная, по которой наиболее высокая корреляция ожидается между ребенком и родственником, являющимся его объектом идентификации (МакАски и Кларк, 1975). На базе экспозиционной модели Зайонц и Маркус [15] предложили объяснение вышеприведенным фактам. Они предположили, что IQ ребенка есть функция среднего интеллекта семьи в момент его рождения, что объясняет U-образную зависимость интеллекта ребенка от его порядкового номера. Кроме того, предполагается, что выполнение ребенком роли обучающего (все дети, кроме последнего или единственного) повышает его интеллект.

Гипотеза Зайонца и Маркуса лишь частично объясняет имеющиеся данные. Однако появление ее говорит о том, что сторонники теории средового происхождения интеллекта переходят от негативной критики к выдвижению самостоятельных моделей1. По мнению Фаллера и Томпсона, наиболее перспективным является соединение психогенетических и социально-психологических аспектов исследования; такой синтез предоставил бы возможность более полного выявления комплекса причин, формирующих индивидуальные психологические различия.

1. Маркова А.К., Абрамова Г.С. Психолого-педагогические аспекты проблемы индивидуальных различий. — Вопросы психологии, 1977, № 2, с.96-104
2. Марютина Т.М. О генотипической обусловленности вызванных потенциалов человека. — В кн.: Проблемы генетической психофизиологии человека / Под ред. Б.Ф. Ломова, И.В. Равич-Щербо. — М., 1978, с.72-93
3. Мешкова Т.А. Наследственная обусловленность некоторых параметров ЭЭГ покоя человека. — В кн.: Проблемы генетической психофизиологии человека / Под ред. Б.Ф. Ломова, И.В. Равич-Щербо. — М., 1978, с.48-71
4. Cloninger С.R., Rice J., Reich T. Multifactorial inheritance with cultural transmission and assortative mating. — Amer. J. Hum. Gen., 1979, 31, N 2, p.176-198
5. Eaves L.J. Inferring the causes of human variance. — J. Royal Statist. Soc, 1977, 140, part 3, p.324-355
6. Eaves L.J., Eysenk H.J. A genotype-environmental model for psychoticism. — Adv. Behav. Res. Ther.. 1977, 1, p.5-26
7. Eaves L.L, Gale J.S. A method for analysing the genetic basis of covariation. — Behav. Genet., 1974, 4, N 3, p.253-267
8. Fuller J.L., Thompson W.R. Foundations of behavioral genetics. — Saint Louis, 1978. 533 p.
9. Gourlay N. Heredity versus environment: An integrative analysis. — Psychol. Bull., 1979, 86, N 3, p.596-615
10. Loehlin J.C. Heredity-environmental analysis of Jencks's IQ correlations. — Behav. Genet., 1978, 8, N 5, p.415-436
11. Loehlin J.C, Nichols R.С. Heredity, environment and personality. University of Texas Press, 1976. 202 p.
12. Martin N.G. Genetics of sexual and social attitude in twins. — In: Twin research: Psychology and methodology, 1978, N 4, p.13-23
13. Plotnin R., De Fries J.С. Genetics and intelligence: Recent data. — Intelligence, 1980, 4, N 1, p.15-24
14. Young P.A., Eaves L.J., Eysenck H.I. Intergenerational stability and change in the causes of variation in persbnality. — Personality and individual differences, 1980, 1, N 1, p.35-56
15. Zajons R.В., Markus G.B. Birth order and intellectual development. — Psychol. Rev., 1975, N 2, N 1, p.74-88
16. Zvolsky P., Jirak R., Drabkova H. Psychophysiologie and psychologie characteristics in Twins in reactions to stress situation.— Acta Universitatis Carolinae, 1976, Med. Monogr. 74.

1 Хотя настоящий обзор посвящен зарубежным исследованиям, отметим, что в советской психологии также имеются первые попытки проанализировать влияние среды на формирование индивидуальных особенностей когнитивного функционирования; в частности, ставится вопрос о возможности целенаправленного формирования таких индивидуальных особенностей (см. [1]).