Акимова М.К. НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, Москва

Результат или предел возможных достижений в любом виде деятельности не может быть абсолютно независим от процессуальной стороны, т.е. от тех способов, приемов, операций, с помощью которых он получен.

При изучении проявлений типологических свойств обычно подчеркивается, что в большинстве видов деятельности люди с разными свойствами нервной системы могут добиться одинаково высоких достижений [6]. Механизмом такого уравнивания служит индивидуальный стиль деятельности, т.е. совокупность индивидуальных приемов, выработанных у человека на базе присущего ему сочетания свойств нервной системы в соответствии с объективными требованиями наиболее часто выполняемых им типов деятельности. Нельзя не отметить определенную устойчивость индивидуального стиля, вытекающую из того, что он формируется, причем формирование происходит на основе стабильных свойств нервной системы и в соответствии с требованиями обычных для данного субъекта типов деятельности. Индивидуальный стиль — фенотипическое формирование.

Но относительная устойчивость индивидуального стиля деятельности может привести и к неодинаковой успешности людей с разными сочетаниями свойств нервной системы в некоторых видах деятельности: нельзя исключить того, что объективные требования определенной, выполняемой в настоящее время деятельности, требуют изменения, а иногда и коренной перестройки сложившегося индивидуального стиля работы. Естественно, что в подобных случаях овладение новым видом деятельности требует известных дополнительных усилий, больших затрат времени. В определенный период (иногда довольно длительный) успешность работы лиц, вынужденных менять свой индивидуальный стиль, будет хуже, чем у тех индивидов, чьи типологические особенности и сформировавшийся на их основе стиль отвечают требованиям новой деятельности.

Так и было в наших экспериментах (о них см. ниже) по обучению лиц с разными показателями силы нервной системы табличному методу решения логических задач.

Этот метод позволяет с помощью простых правил и приемов безошибочно решать довольно большой класс логических задач [4].

Обучение табличному методу проводилось с помощью пособия, в котором давался алгоритм решения предлагавшегося испытуемым класса задач [3]. Основные требования, которые следовало выполнять при применении табличного метода, состояли в следующем:

1. соблюдение строгой последовательности отдельных шагов решения;
2. точная классификация условий задачи;
3. планомерное использование каждого из условий задачи;
4. последовательное выполнение каждого этапа решения.

Если учесть, что табличный метод предполагает обязательное использование карандаша и бумаги, а также сводит к минимуму операции, производимые в уме, становится ясным, почему он близок неоднократно описанному индивидуальному стилю умственной деятельности людей с относительно слабой нервной системой [9]. Напомним, что для них характерны тщательность отбора информации, склонность к ее систематизации, последовательность в достижении цели.

По этой причине процесс обучения «слабых» испытуемых протекал быстрее и с меньшими трудностями по сравнению с ходом обучения «сильных». Последним приходилось перестраивать сложившийся у них, скорее всего стихийно, стиль умственной работы, в котором зачастую наблюдались непоследовательность действий, разбросанность, неэкономичность усилий, недостаточные систематизация информации и планирование деятельности. «Сильных» отличало отсутствие привычки систематично выполнять одну и ту же операцию по отношению ко всем условиям задачи. Они редко проверяли свой ход решения, были увереннее в применении правил, что не всегда являлось оправданным. А табличный метод предполагает последовательное, в строгом порядке выполнение пунктов инструкции — «учебного пособия». «Сильные» выполняли это требование не сразу. Экспериментатору приходилось неоднократно возвращать их к «учебному пособию» и настойчиво просить неукоснительно соблюдать все его пункты. Эти особенности их работы были причиной многочисленных ошибок, тупиков, неоднократных попыток решения. Более того, обучение табличному методу давалось «сильным» испытуемым с таким трудом, что некоторые из них пытались вовсе от него отказаться, стараясь решать задачи путем логического рассуждения в уме [3].

Отмеченные и некоторые другие черты индивидуального стиля умственной деятельности «сильных» испытуемых оказались довольно устойчивыми и обусловили медленный и трудно протекающий процесс обучения табличному методу, а также недостаточную успешность решения логических задач по окончании курса обучения. Так, по данным наших последних экспериментов, среднее время решения тренировочных задач в группе «слабых» (10 человек) было равно 38,3 мин, а в такой же по численности группе «сильных»—124,3 мин. Это различие статистически значимо на уровне р<0,01. Число попыток решения одной тренировочной задачи у «слабых» испытуемых составляло 1,1, у «сильных»— 2,1.

Среднее время решения контрольных задач с таким же количеством условий, как и в тренировочных, в группе «слабых» было равно 29,7 мин, а в группе «сильных» — 81,7 мин. Это различие также статистически достоверно на уровне р<0,01. Среднее число попыток решения соответственно составляло 1,2 и 1,7.

Итак, преимущество в успешности решения как тренировочных, так и контрольных логических задач принадлежало индивидам с относительно слабой нервной системой.

Значит ли это, что возможности индивидов с относительно сильной нервной системой в решении логических задач ограничены?

Вопрос об индивидуальных возможностях достижений может быть правильно решен только с учетом взаимоотношений генотипа и фенотипа. Каждый генотипический признак может иметь в фенотипе целую гамму проявлений.

Поскольку стиль деятельности формируется и, следовательно, принадлежит к фенотипическим чертам субъекта, его можно изменить, разумеется в определенных границах. В наших экспериментах с логическими задачами на это указывает непрекращающееся обучение «сильных» и постепенное подтягивание их результатов до уровня, достигнутого «слабыми» испытуемыми.

По-видимому, прогноз индивидуальных достижений в каком-либо виде деятельности должен быть в целом благоприятным в том случае, когда выполнение зависит от сформированности оптимального индивидуального стиля, а не от природы самих свойств нервной системы.

Следует отметить, что адекватный индивидуальный стиль чаше всего нивелирует результативность субъектов в достаточно сложной деятельности, дающей возможность в полной мере выявить и развить благоприятные для данной деятельности природные особенности, а также компенсировать неблагоприятные.

Между тем при выполнении отдельных простых приемов, операций, навыков иногда компенсаторная роль индивидуального стиля не имеет возможности проявляться [6]. В таких случаях результат находится в прямой связи с тем, благоприятным или неблагоприятным для данной деятельности свойством или сочетанием свойств обладают индивиды. Другими словами, фенотипические черты не предоставляют безграничные возможности для ответов на требования ситуации.

Следовательно, в некоторых случаях уровень возможных достижений индивидов лимитируется самой сущностью имеющихся у них свойств нервной системы.

Одно из ранних исследований, показавших ограниченность достижений, связанную со свойствами нервной системы, было проведено В.И. Рождественской [13]. Она установила зависимость успешности выработки функциональной мозаики в слуховом анализаторе от показателей силы нервной системы.

Ряд работ был посвящен изучению влияния силы нервной системы на успешность деятельности в экстремальных условиях [5]. Обнаружено, что слабость нервных процессов в таких ситуациях ведет к дезорганизации деятельности и таким образом служит определенным пределом возможных достижений «слабых» индивидов.

В проведенном нами исследовании установлена связь успешности формирования скоростного двигательного навыка с лабильностью нервных процессов в двигательном анализаторе [1]. Результаты лабораторных экспериментов были подтверждены при изучении двух видов профессиональной деятельности (радиотелеграфиста и жонглера) [2].

Так, выяснилось, что успех в профессии жонглера, зависящий от степени развития скоростного навыка, во многом определяется природным свойством — лабильностью нервной системы по возбуждению. Учащиеся циркового училища с инертными нервными процессами (имеется в виду низкая степень лабильности) к концу первого курса с трудом освоили навык жонглирования лишь 3—4 предметами. Техника выполнения навыка была низкой, предметы часто падали. Переходный экзамен по жонглированию был сдан с оценкой 3. Несмотря на положительную мотивацию по отношению к профессии жонглера, по окончании первого курса все исследованные инертные учащиеся вынуждены были выбрать другие цирковые профессии.

Между тем лабильные учащиеся обучались в 2—3 раза быстрее инертных; к концу первого курса они освоили навык жонглирования 5—7 предметами. Каждое упражнение ими выполнялось в нескольких комбинациях на высоком техническом уровне и в течение длительного времени. На экзаменах по жонглированию они получали только отличные оценки.

Важно подчеркнуть, что ограничения успешности деятельности, возникающие по «вине» самого свойства нервной системы, т.е. вытекающие из его сущности, вынуждают делать неблагоприятные прогнозы в отношении лиц с этим свойством для данного вида деятельности.

В наших опытах с логическими задачами при переходе к задачам с повышенным объемом информации исчезало преимущество «слабых» испытуемых, возникавшее благодаря адекватности их индивидуального стиля табличному методу решения. Трое «слабых» испытуемых практически не смогли решить первую из задач с большим объемом исходной информации, У большей части «слабых» резко возросло время решения таких, задач по сравнению с «сильными». Так, на последнюю экспериментальную задачу указанного вида группа «слабых» испытуемых (10 человек) затратила в общей сложности 26 экспериментальных дней, в то время как такая же группа «сильных» — всего 13 дней.

Мы полагаем, что факт резкого снижения успешности «слабых» в применении табличного метода для решения задач с большим объемом информации объясняется ограниченностью объема информации, с которым в состоянии справиться эти испытуемые.

Важно отметить, что эта ограниченность обусловлена самой сущностью слабой нервной системы. По-видимому, из-за низкого порога чувствительности, который свойствен слабой нервной системе, организм должен иметь некоторые защитные механизмы, обеспечивающие его нормальную жизнедеятельность и безопасность в сложных жизненных ситуациях. К таким механизмам относится и ограниченность объема информации, с которым может иметь дело «слабый» индивид. Это находит подтверждение и в упоминавшемся исследовании В.И. Рождественской [13].

Поскольку свойства нервной системы являются генотипически обусловленными и, следовательно, слабо изменяемыми, прогноз индивидуальных достижений «слабых» в решении логических задач с большим объемом информации должен быть неблагоприятным, если не найдется методический прием, преодолевающий это требование к нервной системе (например, объединение и укрупнение информационных единиц). В наших экспериментах такой критический объем информации, ограничивающий достижения «слабых», составлял 8 признаков.

Итак, имеются данные, свидетельствующие о том, что от индивидуально-типологических особенностей может зависеть успешность выполнения; деятельности. Эта зависимость бывает двоякого рода.

С одной стороны, результат деятельности может быть связан с тем, насколько индивидуальный стиль выполнения адекватен, близок логике, организации и оптимальным приемам выполняемой деятельности. Этот вид влияния свойств нервной системы на успешность работы является временным, поскольку неадекватность индивидуального стиля преодолима. Рано или поздно (в зависимости от объективных и субъективных условий деятельности) будет сформирован оптимальный индивидуальный стиль выполнения.

С другой стороны, успешность может прямо зависеть от того, благоприятными или неблагоприятными для данной деятельности свойствами, нервной системы обладает субъект. Темп, число раздражителей, их сила являются теми объективными условиями, влияние которых непреодолимо (впредь до какого-то методического новшества) и строго индивидуально в зависимости от основных характеристик нервной системы субъекта.

Все вышесказанное следует иметь в виду, когда решается вопрос о значении типологических свойств нервной системы для проявления и развития способностей.

Под способностями в советской психологии принято понимать индивидуальные особенности субъектов, имеющие отношение к их успешности в каком-либо конкретном типе деятельности. способности не только проявляются в деятельности, они и формируются в этой деятельности. В нашей работе изучался один из частных видов умственных способностей — способности к решению логических задач.

В настоящее время широко признанным является представление, согласно которому способности являются сплавом врожденного и приобретенного. Сами способности не могут быть врожденными, однако в их основе лежат врожденные задатки. Общеизвестны следующие высказывания Б.М. Теплова: «Мы не можем понимать способности... как врожденные возможности индивидуума... Врожденными могут быть лишь анатомо-физиологические особенности, т.е. задатки, которые лежат в основе развития способностей, сами же способности всегда являются результатом развития» [17]. Такой взгляд на способности имеет двоякое значение. «Связать:., проблему способностей с вопросом о развитии — значит признать, с, одной стороны, что способности не могут быть насаждены извне, что в индивиде должны существовать предпосылки внутренние условия для их органического роста и, с другой стороны, что они не предопределены, не даны в готовом: виде, до и вне всякого развития» [15].

К природным задаткам, обусловливающим развитие способностей, относятся и индивидуальные градации свойств нервной системы. На это обращал внимание Б.М. Теплов: «...общие свойства нервной системы имеют значение не только для проблемы темперамента, но и для проблемы общих способностей» [16].

Это положение доказывается на практике учениками и последователями Б.М. Теплова. Н.С. Лейтес, выделив активность и саморегуляцию в качестве универсальных условий интеллектуальной способности, собрал значительный материал, касающийся их зависимости от свойств нервной системы [10]. Так, было показано, что индивидуально-типологические свойства в саморегуляции мыслительных процессов выступают в «умственной выносливости», «быстроте и устойчивости умственной работы», в стиле, занятий и отдыха, а в отношении умственной активности они проявляют себя как «легкость пробуждения умственной активности, ее напряженность и длительность сохранения» [10].

Отвергая, вслед за Б.М. Тепловым, «оценочный подход» к свойствам нервной системы, исследователи обычно подчеркивают, что индивидуальные различия, обусловленные ими, касаются процессуально-динамической стороны деятельности людей [12]. А способности, как известно, признаются ответственными за степень успешности деятельности, за ее результат.

Между тем неявно содержащийся в этом положении разрыв процессуальной и результативной сторон деятельности приводит к признанию того, что основные свойства нервной системы не влияют на содержание способностей и уровень возможных достижений в соответствующих видах деятельности. А это чревато возникновением двух типов ошибок.

С одной стороны, природной основе способностей отводится такая незначительная роль, что по существу ею предлагается пренебречь. В самом деле, если от типологических особенностей зависит лишь процессуальная сторона деятельности, но не ее успешность, то тем самым допускается влияние природных задатков такого типа лишь на процесс и формы проявления способности, но не на ее уровень. Следовательно, остается признать, что детерминация степени развития способностей должна полностью связываться с действиями внешних, средовых факторов.

Одна из теорий, решающих проблему способностей — теория интериоризации утверждает, что материальное действие, интериоризуясь, определяет состав умственного действия. Согласно этой теории, формирование в онтогенезе интеллектуальных способностей сводится к «усвоению исторически выработанных операций» [11]. Типологические особенности, в таком понимании занимают в развитии способностей весьма скромное место: они обусловливают лишь особенности, процесса формирования той или иной способности. Уровень развития способности целиком определяется характером обучения и другими факторами внешней среды. Согласно этой теории, правильно организованное обучение позволяет добиться у всех одинаково высокого уровня развития способности. Индивидуальные различия в возможностях достижения представляют собой артефакт, связанный с недостатками процесса обучения.

С.Л. Рубинштейн, подвергая критике теорию интериоризации, так писал о ней: «Правильное положение о социальной обусловленности человеческого мышления и человеческих способностей перекрывается в теории интериоризации механистическим пониманием этой его социальной детерминации, разрывающим всякую взаимосвязь и взаимообусловленность внешнего и внутреннего» [15]. С этим замечанием трудно не согласиться.

Весьма резкий крен в сторону признания лишь внешней обусловленности уровня способностей проявляется в концепции, отрицающей существование природных задатков; понятие задатка в этой концепции представляет собой «лишь логический домысел... словесное прикрытие неизвестных причин» [7].

Одно из следствий недооценки типологических свойств как задатков способностей — психоморфологизм, исчерпывающая характеристика которого была дана С.Л. Рубинштейном [14]. Он «проявляется в концепции задатков, согласно которой для каждой способности предуготовлен свой задаток, заложенный в фиксированных особенностях морфологической структуры мозга, нервной системы организма... Порочным в учении о задатках является проецирование способностей, делающих человека пригодным к определенному виду профессиональной деятельности, в задаток и возникающее отсюда представление, что человек по самой своей врожденной организации предназначен для того, чтобы раз и навсегда быть прикованным к определенной профессии...» [14; 290—291].

Отдельные высказывания В.А. Крутецкого дают основания для того, чтобы заметить и в них некоторые признаки психоморфологической точки зрения. Так, изучая математические способности, В.А. Крутецкий пришел к выводу о существовании особых прирожденных функциональных свойств мозга у математически одаренных людей. Вот одно из его высказываний: «Мозг некоторых людей своеобразно ориентирован (настроен) на выделение из окружающего мира раздражителей типа пространственных и числовых отношений и символов и на оптимальную работу именно с такого рода раздражителями» [8].

Помимо того что признание описанных функциональных особенностей мозга пока никем не доказано, представляется, что сама гипотеза о существовании такого рода задатков уязвима с точки зрения диалектико-материалистической теории.

В самом деле, исследователь в данном случае признает в качестве задатка математических способностей особую направленность умственных способностей, называемую В.А. Крутецким математической направленностью ума. Само по себе существование такой направленности у некоторых индивидов не вызывает возражений. Нельзя не отметить, что В.А. Крутецкий приводит и доказательства специфичности математических способностей: биографические данные и высказывания талантливых математиков, данные тестовых исследований о несовпадении общей умственной одаренности и творческой одаренности в математике. Нельзя, однако, принимать факт существования такой особой направленности умственных способностей за причину развития математических способностей. Представляется, что специфически математическая направленность ума является не особенностью строения и функционирования мозга, а результатом развития умственных способностей в направлении, определяемом условиями и характером деятельности индивида.

Невозможно представить, что ориентированность мозга на выделение математических отношений и символов и работу с ними возникает вне зависимости от занятий математикой, до начала математической деятельности (пусть несистематичной, простейшей, появившейся без специального обучения, возможно в раннем возрасте). Несомненно, такая направленность представляет собой фенотипическое свойство, а не прирожденную характеристику «строения и функциональных особенностей мозга» [14; 399]. В основе ее, возможно, лежат какие-то генотипические задатки, которые в зависимости от внешних условий, характера деятельности, потребностей субъекта могут иметь множество фенотипических проявлений. В противном случае, логично будет признать существование специальных лингвистических функциональных особенностей мозга или таких особенностей его строения, которые способствуют развитию способностей к естественным наукам, и т.д.

Признание таких задатков ничем не отличается от признания врожденного потенциала одаренности, «прирожденных наклонностей», «природных сил», поскольку они заранее, вне всякой деятельности определяют содержание будущих способностей. Тем самым в данном случае, помимо желания исследователя, развитие способностей сводится к развертыванию природных возможностей (правда, в определенных социальных условиях), а влиянию факторов окружающей среды отводится второстепенная роль.

Итак, недооценка типологических свойств, выступающих в роли задатков способностей, их неадекватное толкование приводят к механистическому пониманию процесса развития способностей, к разрыву внутренних и внешних влияний, с одной стороны, и признанию предрасположенности, существования врожденных, генетически заданных способностей — с другой.

Преодолеть эти, возможно помимо желания исследователей, возникающие ошибки, коренящиеся в принижении роли основных свойств нервной системы для развития способностей, можно, если диалектически подойти к анализу динамической и результативной сторон деятельности.

Подведем итоги. В настоящее время широко признанным является положение, согласно которому одним из видов природных задатков способностей являются основные свойства нервной системы. Вместе с тем имеются данные, свидетельствующие о том, что от индивидуально-типологических особенностей нервной системы может зависеть успешность выполнения деятельности. Тогда нельзя не прийти к выводу о зависимости количественной и качественной сторон способностей от основных свойств нервной системы.

Нельзя не подчеркнуть еще раз, что вопрос о влиянии свойств нервной системы на возможность достижений в том или ином виде деятельности, а значит и на уровень развития соответствующих способностей, должен решаться в соответствии с представлениями о генотипическом и фенотипическом в психике человека.

О границах возможных достижений следует говорить в отношении таких видов деятельности, в которых требования к человеку затрагивают самое существо генотипически обусловленных признаков, например свойств нервной системы, каковы бы ни были их фенотипические проявления. Эти последние определены тем, что генетики называют нормой реакции генотипа, и не проявляются за ее пределами, иными словами, они проявляются только в рамках определенного диапазона.

В случае, когда результаты деятельности связаны только с фенотипическими свойствами, нет оснований для вывода об ограниченности достижений.

Обсуждаемые здесь вопросы пока опираются на исследование двух свойств нервной системы — силы и лабильности возбуждения. Вероятно, на современном этапе уже следует перейти к изучению в свете изложенных проблем и других свойств нервной системы: подвижности, динамичности, уравновешенности. Потребуется тщательный анализ индивидуального стиля, сформированного на основе названных свойств, а также определение в связи с ними границ возможных достижений индивидов.

Несомненно, эти вопросы имеют большое значение для разработки теории способностей, в частности при выделении качественно своеобразных типов умственных способностей.

Если успешность решения определенных типов задач так или иначе связана с индивидуальными характеристиками свойств нервной системы, иными словами, если в зависимости от имеющихся типологических особенностей люди неодинаково «способны» в решении разных типов задач, встает проблема психологической классификации типов задач. Такая классификация, идущая от индивидуально-типологических свойств субъекта, возможно, позволит проанализировать некоторые типы умственных способностей индивидов. Например, пока не ясно, что лежит в основе разделения людей по способностям к точным и гуманитарным наукам. Не есть ли это своего рода предпочтение тех или иных типов задач, связанное с некоторыми природными задатками людей?

Все сказанное, однако, ни в коем случае не умаляет роли других факторов как в развитии способностей, так и в успешности разных видов деятельностей. Так, бесспорно, мотивы, эмоции, некоторые характерологические черты субъекта небезразличны для выполнения деятельности. Кроме того, нельзя считать, что свойства нервной системы исчерпывают индивидуальные природные задатки способностей. Возможно, существуют и другие, пока неизвестные и не исследованные нами природные особенности, определяющие индивидуальное своеобразие и уровень развития способностей.

1. Акимова М.К. Формирование скоростного навыка в связи с индивидуальными особенностями по силе и лабильности нервных процессов. — Вопросы психологии, 1972, № 2, с. 94—100.
2. Акимова М.К. Формирование скоростного двигательного навыка в связи с индивидуальными особенностями по силе и лабильности нервных процессов. — В сб.: Психофизиологические вопросы становления профессионала. — М., 1974, с. 76—101.
3. Акимова М.К., Гуревич К.М. Индивидуальные различия в некоторых видах интеллектуальной деятельности и сила нервной системы. — В сб.: Проблемы общей, возрастной и педагогической психологии. — М., 1978, с. 6—21.
4. Визам Д., Герцег Я. Игра и логика. — М., 1975. — 360 с.
5. Гуревич К.М. Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы. — М, 1970, — 271 с.
6. Климов Е.А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических свойств нервной системы. — Казань, 1969. — 278 с.
7. Ковалёв А.Г., Мясищев В.Н. Психические особенности человека. Т. 2. — способности. — Л., I960,—303 с.
8. Крутецкий В.А. Психология математических способностей школьников. — М., 1968.— 431 с.
9. Лейтес Н.С. Об умственной одаренности. — М., 1960. — 214 с.
10. Лейтес Н.С. Умственные способности и возраст. — М., 1971. — 279. с.
11. Леонтьев А.Н. О формировании способностей. — Тезисы докладов на I съезде Общества психологов. Вып. 3. — М., 1959, с 140—144.
12. Небылицын В.Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. — М., 1976. — 335 с.
13. Рождественская В.И. Изучение типологических различий высшей нервной деятельности при выработке функциональной мозаики в слуховом анализаторе. — В сб.: Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. Т. 1. — М., 1956, с. 217—235.
14. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. — М., 1957. — 328 с.
15. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. — М., 1976. — 415 с.
16. Теплов Б.М. Исследование свойств нервной системы как путь к изучению индивидуально-психологических различий. — В сб.: Психологическая наука в СССР. Т. 2. — М., 1960, с. 3—46.
17. Теплов Б.М. способности и одаренность. — В кн.: Проблемы индивидуальных различий. — М., 1961, с. 9—38.