Гоглев С.Н., Зиновьева Е.В.

Теория выученной беспомощности М. Селигмана активно развивается в современных исследованиях. Исследуются её взаимосвязи с атрибутивными стилями, депрессией, удовлетворенностью жизнью, с успеваемостью школьников, аддиктивным поведением, профессиональной деструкцией личности (Крылова, 2015). В большинстве исследований беспомощность рассматривается как личностная черта, формирующаяся в результате столкновения с травмирующими ситуациями и невозможностью повлиять на них.

Однако за этими исследованиями ускользает феноменология беспомощности как переживания. Рассматривая беспомощность изнутри опыта (то есть до того, как она «выучена»), мы можем обнаружить состояние невозможности справиться с жизненными вызовами, которое сопровождает человека от рождения до самого конца.

Переживание и принятие беспомощности считается важным для развития личности в экзистенциальном подходе Так, Р. Мэй указывает на конфликт между отчаянием и попытками справиться с ним: человек бессилен перед лицом смерти (но стремится подчинить её), беспомощен в понимании другого (и в т.ч. поэтому ищет власти), не может достоверно передать то, как видит мир (но хочет быть понятым). Сложность конфликта, усиливается и тем, что оба полюса обычно избегаются, ведь агрессия – это плохо, а беспомощность – это стыдно и страшно (Мэй, 2001). Изменение отношения к беспомощности, понимание ее неизбежности – суть экзистенциального принятия. В особую категорию переживания беспомощности как экзистенциальной данности стоит отнести случаи, когда человек регулярно сталкивается с ситуациями, в которых его усилия не приносят никакого результата, или этот результат очень мал относительно психологических ресурсов на него затраченных. В группу риска попадают помогающие профессии: врачи, учителя, психологи-консультанты и психотерапевты.

Психолог-консультант вынужден ежедневно при встрече с клиентами сталкиваться с чувством собственной беспомощности. Это касается не только и не столько взаимодействия с обесценивающими клиентами, когда состояние бессилия многократно усиливается. Имеется в виду понимание своих ограничений в возможностях помочь клиенту справиться со сложной жизненной ситуацией, как бы ему не хотелось думать иначе. Встречаясь с болью и отчаянием клиентов, психолог испытывает свои жизненные основы, смыслы. Ситуацию усугубляет традиционный критический взгляд на беспомощность в профессии, как на профессиональную деструкцию вместе с профессиональными деформациями личности и профессиональной некомпетентностью (Бозаджиев, 2010). С другой стороны, от синдрома выгорания особенно часто страдают профессионалы, которые попали под влияние своих представлений о мощи и всемогуществе, компетентности, а затем разочаровались в них. Здесь была бы уместнее скромная и даже смиренная позиция по отношению к своей ограниченности, допущение своей беспомощности (Виртц, Цобели, 2012). А.Лэнгле, выделяя факторы эмоционального выгорания специалистов помогающих профессий, отмечает их неготовность встречаться с экзистенциальными данностями (бессмысленностью существования, отсутствие опор и др.) (Лэнгле, 2010). В связи с этим возникает вопрос, как психологам-консультантам обнаружить в себе готовность и мужество принять свою беспомощность как данность, не относиться к ней негативно, найти в ней терапевтический ресурс? Работа на повышение толерантности к переживанию беспомощности психологами кажется нам перспективной задачей.