В данной публикации будет представлен сжатый обзор Polyvagal theory – немаловажной теории как для психологии, так и для медицины, на основе которой в данный момент проводятся многочисленные исследования. При этом на сегодняшний день публикаций на русском языке критично не хватает. Уникальность данной теории заключается, прежде всего, в том, что она одна из немногих связывает психику с ее материальным субстратом, демонстрируя, как наша природная индивидуальность становится предпосылкой для формирования личности.

Для того чтобы говорить о PVT (позвольте мне сейчас и впредь использовать данное сокращение), необходимо освежить в памяти несколько определений из анатомии центральной нервной системы.

Блуждающий нерв (nervous Vagus) – десятая пара черепно-мозговых нервов. Является основным нервом парасимпатического отдела вегетативной нервной системы. Осуществляет иннервацию мышц лёгких, пищевода, желудка и кишечника и, что наиболее важно для нас, сердца.

Этот нерв имеет три ядра:

• Ядро одиночного пути (nucleus solitarius) – общее сенсорное ядро десятой, девятой и седьмой пары черепно-мозговых нервов.
• Дорзальное вегетативное ядро – филогенетически старшее двигательное ядро. В его функции входит торможение сердца.
• Двойное ядро (nucleus ambiguus) – филогенетически младшее двигательное ядро. Осуществляет иннервацию мышц гортани. В число его функций также входит противодействие дорзальному вегетативному ядру.

Итак, все наши знания о десятой паре черепно-мозговых нервов можно к следующим четырем постулатам. Данные постулаты были предложены американским психологом и физиологом Стивеном Порджесом[1]:

- Первый постулат: «На нейроанатомическом уровне процессы сосания, глотания, сердцебиения и вентиляции бронхов регулируются нейронами ствола мозга».
- Второй постулат: «Блуждающий нерв вносит вклад в саморегуляцию по средствам двигательных и сенсорных трактов».
- Третий постулат: «Все сенсорные потоки, идущие от внутренних органов, конвергируют на ядре одиночного пути, которое, посредствам интернейронов, передает полученную информацию к двигательным ядрам блуждающего нерва».
- Четвертый (последний) постулат: «Частота дыхания детерминирована ЦНС, равно как сердцебиение и вентиляция бронхов».

Эти положения не кажутся сложными в первую очередь потому, что они таковыми не являются, однако количество теорем, выводимых из этих четырех аксиом, поистине поражает.

Прежде всего, нужно отметить, что блуждающий нерв осуществляет обратную связь между внутренними органами и центральной нервной системой. Эта обратная связь является краеугольным камнем процесса саморегуляции, так как именно благодаря ей осуществляются изменения сердечного ритма. Это открытие послужило стимулом для исследований в области физиологии. Например, именно PVT дала нам наиболее полное на сегодняшний день объяснение такого явления, как синдром внезапной детской смерти[1]. Разгадка этого феномена кроется в различном эволюционном происхождении двойного ядра и дорзального вегетативного ядра.

Двойное ядро является относительно новым эволюционным приобретением: его наличие является отличительной особенностью млекопитающих, когда как дорзальное вегетативное ядро существовало еще у древних рептилий и сохранено ими до сегодняшних дней.

Из-за неактивного метаболизма – в частности, хладнокровности – рептилии не могут позволить себе изменения в параметрах саморегуляции в широком диапазоне при поддержании гомеостаза, а поэтому их сердечный ритм постоянен – сердечная мышца находится под постоянным торможением дорзального вегетативного ядра.

Это находит свое отражение в поведении этих существ. Большинство их стратегий адаптации пассивны и не предполагают излишней работы внутренних органов. Рептилии притворяются мертвыми, маскируются и ведут малоактивный образ жизни в целом, тогда как их периоды активности крайне скоротечны. Одним словом, вместо перераспределения и мобилизации внутренних ресурсов, рептилии стремятся их сэкономить.

Филогенетически младшее двойное ядро, напротив, позволяет млекопитающим постоянно менять функциональное состояние своего организма, адаптируясь к внешней среде. Именно поэтому реакции на стрессоры является более острой у млекопитающих, нежели у остальных живых существ. К сожалению, те стратегии перераспределения ресурсов, которые адекватны для метаболизма рептилий, могут оказаться фатальны для организма млекопитающих. В случае, когда двойное ядро по каким-то причинам дает сбой, дорзальное вегетативное ядро начинает доминировать над ним, заставляя младенца понизить интенсивность метаболизма, что приводит к снижению сердцебиения, и, как следствие, к гипоксии, которая и оборачивается летальным исходом.

Тип вегетативного регулирования с преобладающим вкладом в саморегуляцию парасимпатического отдела нервной системы называется ваготонией (от слова vagus) – именно она в крайней своей форме вызывает синдром внезапной детской смерти. Ее антиподом является симпатотония – преобладание в саморегуляции симпатического отдела нервной системы.

Вегетативный баланс имеет огромное значение для психики ребенка с рождения до четырех лет. С возрастом, как следствие того, что ребенок становится социальным субъектом не в меньшей степени, чем биологиче‑ ским, влияние типа вегетативного регулирования на поведение снижается. Но в то же время вклад PVT в педиатрию и детскую психологию сложно переоценить, ибо для субъекта биологического способы, которым он поддерживает гомеостаз, являются детерминантами поведения. Для взрослых людей тип вегетативной нервной системы тоже играет значительную роль, но его влияние уже невозможно выявить среди таких факторов, как воспи‑ тание, образование, интеллект или приобретенный опыт.

К примеру, было неоднократно отмечено[2], что дети со склонностью к симпатотонии более восприимчивы к среде, что имеет как положительные, так и отрицательные стороны: с одной стороны, их проще заинтересовать новой игрой, они более общительны и дружелюбны, а с другой стороны, им хуже дается самоконтроль и они более уязвимы перед стрессом.

Другим примером исследования, опирающегося на PVT, может служить произведенное в 1995 Стивеном Порджесом сравнение[3] способности детей с различным типом вегетативного к решению задач на внимание. Было отмечено, что дети, чьи параметры метаболизма выходят из-под контроля во время решения подобных задач – это является признаком симпатотонии – в дальнейшем будут испытывать трудности с контролем поведения.

Годом позже Порджесом было проведено исследование[4], в ходе которого было установили, что проблемы с саморегуляцией у младенцев возраста девяти месяцев оборачиваются сложностями на поведенческом уровне к трем годам.

В соответствии с PVT, оба вышеописанных исследования доказывают, что по процессам, протекающим в физиологическом субстрате, можно судить о дальнейшем развитии психики.

Все это относится к норме. Однако для нейро и патопсихологии PVT является не менее релевантным источником информации.

В клинических исследованиях американского психиатра Стэнли Гринспена 1992 года было продемонстрировано[5], что проблемы с саморегуляцией у младенцев впоследствии приводят к нарушениям в процессах эмоциональной регуляции и адаптации к социуму. На основе этих знаний была предложена периодизация развития, уникальность которой заключается в том, что каждый ее этап отражает становление того или иного компонента саморегуляции. Несмотря на то, что данная работа рассматривает проблемы, возникающие в психике, она также затрагивает тему ее физиологического субстрата, признавая его важность. Гринспен предполагает, что нарушения, возникающие на нейроанатомическом уровне, порождают проблемы в сферах волевой регуляции, внимания, концентрации и социальных взаимодействий. В настоящее время появляется все больше новых описаний психофизиологических процессов, и все они затрагивают тему значения двойного ядра для саморегуляции.

Также проводились многочисленные исследования, целью которых было установить, как различные психотропные препараты отражаются на протекании нейрофизиологических процессов. В 1996 году физиологом Зимерли на основании PVT был проведен опыт[6], устанавливающий, как именно факт подавления блуждающего нерва отражается на поведенческом и психологическом уровнях организации. Рабочая гипотеза эксперимента, полностью себя оправдавшая, заключалась в том, дисфункция блуждающего нерва вызовет нарушения в контроле поведения. Объясняется это именно связью всех уровней иерархии саморегуляции. Это позволяет сделать вывод, что вслед за любым достаточно значительным изменением в функциональном состоянии блуждающего нерва последует изменение в поведении.

Было доказано, что эффективность имипрамина (распространенный антидепрессант) как лекарства, применяемого в случае общих тревожных расстройств, напрямую связана с адаптированностью блуждающего нерва по отношению к данному препарату. Если имипрамин, известный за свои антихолинергические свойства, снизит показатели вегетативного баланса, то он перестанет оказывать положительное влияние на организм. И, напротив, в случае, если применение препарата благоприятно отразится на вегетативном балансе, его положительные эффекты многократно возрастут.

Это является лишь одной из многочисленных иллюстраций того, что невозможно осуществить медикаментозное вмешательство только на одном уровне саморегуляции: все нейрофизиологические и психические процессы связаны столь тесно, что изменение в функционировании любого из них отразится на остальных.

Не менее заслуживают внимания исследования[4] Порджеса 1995 года, изучающие влияние алкоголя и прочих наркотических веществ на рефлексы блуждающего нерва. В одном из них было доказано, что дети, выношенные женщинами, страдающими от опиумной зависимости, имеют нарушения внимания. Кроме того, вегетативный баланс таких детей крайне неустойчив.

Таким образом, в дальнейшем нас ожидает развитие данной концепции, так как она не только вносит вклад в наши теоретические знания, но и имеет широкий потенциал для практического применения.

[1] Porges (1995)
[2] DeGangi, DiPietro, Greenspan, & Porges (1991); Porges, Doussard-Roosevelt, Portales, & Suess (1994); Porter, Porges, & Marshall (1988); Stifter & Fox (1990)
[3] Porges (1994)
[4] Porges (1995)
[5] Grinspen (1992)
[6] McLeod, Hoehn-Saric, Porges, and Zimmerli (1992)