Излагаемый в данной работе материал является одним из этапов реализации комплексного исследования эмоционального восприятия человеком звуков современной акустической среды.

Роль звука в формировании эмоционального отношения людей к их окружению трудно переоценить. Акустическая среда, как важная составляющая экологической среды человека во многом определяет характеристики его общей слуховой культуры, его способность ориентироваться в мире и адаптироваться к происходящим изменениям (Носуленко, 1991; Nosulenko, 1990). Отличительная особенность современной акустической среды в том, что такие изменения происходят чрезвычайно быстро. В рамках одного поколения возможно коренное преобразование состава звуков естественного окружения, связанное, в частности, с проникновение в повседневную жизнь информационных технологий, новых систем записи и воспроизведения звука и т.п. (Носуленко, 2013). Эти изменения так или иначе отражаются в особенностях восприятия событий внешней среды и не в последнюю очередь в эмоциональных характеристиках восприятия. Поэтому важной задачей становится изучение этих характеристик и создание новых методов исследования в естественных условиях.

Основные трудности, связанные с изучением восприятия звуков естественного окружения человека, заключается в большом разнообразии звуковых источников и в отсутствии их четкой таксономии.

Преодоление этих трудностей требует создания некоторой «библиотеки» звуков, которые при прослушивании вызывали бы относительно стабильные эмоциональные состояния. Одним из этапов решения такой задачи является разработка оснований для эмпирической классификации звуков. Некоторые результаты реализации такого исследования представлены в настоящей статье.

В качестве методологической базы исследования мы использовали подход и экспериментальную парадигму воспринимаемого качества событий естественной среды (Носуленко, 2006, 2007; Самойленко, 2010; Nosulenko, Samoylenko, 2001). Этот подход направлен на выявление тех свойств среды, которые детерминируют качественную определенность ее составляющих для человека. В динамических ситуациях повседневной жизни невозможно заранее определить изменения в параметрах среды с целью выявления соответствующих им изменений в восприятии у человека (как это делается в традиционном эксперименте). Поэтому на первый план выходит задача выявления совокупности наиболее значимых, сущностных для конкретного субъекта свойств предметов или событий. Именно эта совокупность свойств называется воспринимаемым качеством. Предложенная В.Н. Носуленко исследовательская парадигма направлена на оценку количественного соотношения между качественными составляющими воспринимаемого качества.

В этом смысле воспринимаемое качество становится «измерительным инструментом» эмпирического исследования, позволяющим оценивать предметы и события среды с точки зрения отношения к ним субъекта. Процесс «измерения» составляющих воспринимаемого качества, обеспечивается системой методов, в основе которой лежит метод индуктивного анализа вербализаций, продуцируемых человеком при характеристике и сравнении воспринимаемых событий (Самойленко, 2010; Самойленко, Носуленко, 2012). Многочисленные инструментальные процедуры, позволяющие учитывать невербальное поведение людей и включенность контекста, дают возможность количественно–качественной интерпретации получаемых в исследовании данных. Важным условием такой качественно–количественной интерпретации является обеспечение вербального сравнения в процессе эмпирического исследования (Самойленко, 2010).

В соответствии с изложенными выше представлениями, задача разработки оснований для эмпирической классификации звуков связывается с анализом эмоциональных составляющих этих звуков в контексте их воспринимаемого качества. Мы исходим из предположения, что в окружающей акустической среде существуют звуковые собы‑ тия, различающиеся степенью и типом их эмоционального воздействия на человека. Анализ воспринимаемого качества таких событий позволяет выявлять их содержание и отношение к ним воспринимаю‑ щего субъекта, в том числе и эмоциональное отношение. В результате такого анализа можно разделить акустические события по типу и относительной степени их «эмоциональной окрашенности». А если в составе воспринимаемого качества акустического события какая–либо эмоциональная характеристика статистически слабо представлена, то это событие условно считается не эмоционально окрашенным (Выскочил, Носуленко, Старикова, 2011). В ситуации присутствия некоторых эмоциональных составляющих в описании воспринимаемого качества акустического события становится возможным говорить о содержании этих составляющих и об их количественной представленности среди других составляющих. Результат такого анализа позволяет дифференцировать существующие в окружении человека звуки по характеру их возможного эмоционального воздействия на человека.

Разработка оснований эмпирической классификации эмоционально окрашенных звуков предполагает несколько этапов.

• На первом этапе анализируются вербальные суждения людей относительно звуков, которые могли бы вызывать определенные эмоции.
• На втором этапе осуществляется подбор и конструирование акустических событий (звуковых сцен) соответствующих результатам анализа первого этапа.
• На третьем этапе организуется эмпирическое исследование, в котором участникам исследования ставится задача сравнить разные акустические события, соответствующие определенному воздействию, и вербально описать особенности звуков и характер вызываемого ими эмоционального воздействия.

На первом этапе исследования были опрошены 346 студента московских вузов («Институт современного искусства», «Московский институт психоанализа», «Российский государственный гуманитарный университет») в возрасте от 17 до 71 лет (средний возраст 23 года, 75% выборки составляют женщины и 25% — мужчины).

Респондентов просили высказать мнение относительно того, какие эмоции могут вызвать различные звуки окружающей среды. Полученные вербализации дословно переводились в текстовые файлы, которые в дальнейшем подвергались обработке в соответствии с процедурой поэтапного вербального анализа, предложенного Е.С. Самойленко (Самойленко, 2010).

Всего было систематизировано и проанализировано 9059 высказываний. Из рассмотрения были исключены описания названий музыкальных и речевых звуков, хотя количественный анализ данных категорий учитывался. Подбор касался только звуков естественного окружения человека, к которым отнесены природные звуки, а также бытовые и промышленные (техногенные) шумы. Примером природных звуков является шелест листьев, журчание воды в реке, шум дождя, пение птиц и крики животных, свист ветра, гром и т.п. Производственные шумы сопровождают функционирование различ‑ ных технических устройств (шумы двигателей, станков, электронных устройств в аппаратных залах и т.п.), включая звуки транспортных средств (поездов, трамваев, автомобилей, двигателей самолетов и т.д.). Бытовые шумы являются следствием повседневной домашней деятельности человека (звяканье посуды и т.п.), а также функционирования домашних электроприборов (холодильников, бытовых компьютеров, кондиционеров, пылесосов) и других технических средств.

В результате частотного анализа полученных данных было определено по три звука, чаще всего отнесенных респондентами к определённым эмоциям и был подобран соответствующий звуковой материал. Для эмоции «гнев» подобраны такие акустические события как «забивание гвоздя», «мужской храп», «скрип двери»; для эмоции «интерес» — «звук игрового автомата», «шум тропического леса», «звук синтезатора»; для эмоции «отвращение» — «чавканье», «рвота», «скрежет»; для эмоции «радость» — «аплодисменты», «пение птиц», «смех ребенка»; для эмоции «страх» — «звук автомобильной аварии», «рычание льва», «звук взрыва»; для эмоции «печаль» — «завывание ветра», «женский плач», «мужской крик боли»; для эмоции «стыд» — «отрыжка», «женский оргазм», «газоиспускание»; для эмоции «удивление» — «катящиеся камни» (в пещере, с эхо), «шум синтезатора», «звук счетчика денег».

В эмпирическом исследовании третьего этапа проводилась оценка предметной отнесенности воспринимаемых звуков и выявлялись составляющие воспринимаемого качества, характеризующие, прежде всего, их эмоциональную окрашенность. Сначала участников просили сравнить звуки каждой эмоции, предъявляемые парами. они должны были указать, какой из звуков в паре больше всего соответствует указанной эмоции. По результатам проведенного эксперимента для каждой эмоции были отобраны звуки, получившие наибольшее число выборов при сравнении с другими звуками.

После этого участнику предъявлялись отдельно все звуки, из которых были составлены пары первой серии, всего 23 звука. Ставилась задача описать вслух каждый звук, указав, что было услышано и какие впечатления остались от прослушивания. Инструкция на вербализацию предполагала получение данных об идентификации источника звука (что за звук Вы услышали?) и об эмоциональном отношении к прослушанному звуку участника эксперимента.

Вербализации участников записывались на диктофон, а затем пе‑ реводились в текстовый файл для обработки. В результате были получены развернутые вербализации каждого из выбранных для экспериментальной программы звуков. Продуцируемые участниками вербализации являются основным источником данных о субъективно значимых свойствах воспринимаемого качества звуков, а их анализ должен дать информацию для более глубокой интерпретации результатов первой серии. В рамках процедуры поэтапного анализа вербализаций из текста выделяются вербальные единицы, независимым образом отражающие отдельные аспекты звука, а затем осуществляется их кодирование с точки зрения логико–понятийной структуры и семантического содержания описания (Носуленко, Самойленко, 1995; Самойленко, 2010; Samoylenko, McAdams, Nosulenko, 1996). Создаваемая таким образом база данных вербальных единиц позволит выделить и количественно оценить «вес» отдельных вербальных характеристик в содержании воспринимаемого качества описываемого звука.

Полученные результаты позволяют сделать вывод об операциональной возможности использования предложенной процедуры для создания библиотеки эмоционально окрашенных звуков, которая может стать реальной базой для изучения эмоционального воздействия на человека звуков его естественного окружения.

Дальнейшая перспектива видится в углубленном анализе полученных материалов, касающихся прежде всего данных третьего этапа исследования, и в расширении списка стимульных акустических событий с использованием аналогичной процедуры.

Литература

1. Выскочил Н.А., Носуленко В.Н., Старикова И.В. О некоторых вопросах изучения эмоционального отношения человека к акустическим событиям // Экспериментальная психология, 2011, Т.4. №2, С.62-78
2. Носуленко В.Н. Коммуникация воспринимаемого качества звукового события при формировании акустической среды человека // Мир психологии, 2013, №1(73). С.236–246
3. Носуленко В.Н. Психофизика восприятия естественной среды. Проблема воспринимаемого качества. М.: ИП РАН, 2007.
4. Носуленко В.Н. Психофизика восприятия естественной среды: смена парадигмы экспериментального исследования // Эпистемология & Философия науки. 2006, Том VII, №1. С.89–92
5. Носуленко В.Н. «Экологизация» психоакустического исследования: основные направления // Проблемы экологической психоакустики. Москва: ИПАН. 1991. С.8-27
6. Носуленко В.Н., Самойленко Е.С. Вербальный метод в изучении восприятия изменений в окружающей среде // Психология и окружающая среда. М.: ИП РАН, 1995. С.11-50
7. Носуленко В.Н., Самойленко Е.С. Индуктивный анализ в рамках перцептивно–коммуникативного подхода // Актуальные проблемы теоретической и прикладной психологии: традиции и перспективы. Ярославль: ЯрГУ, 2011. С.366-370
8. Самойленко Е.С. Проблемы сравнения в психологическом исследовании. М.: ИП РАН, 2010.
9. Nosulenko V. Problems of ecological psychoacoustics // Proceedings of the Sixth Annual Meeting of the International Society for Psychophysics. Würsburg, 1990. P.135–139.
10. Nosulenko V., Samoylenko E. Evaluation de la qualité perçue des produits et services: approche interdisciplinaire // International Journal of Design and Innovation Research, 2001, Vol. 2. N 2, P.35–60.
11. Samoylenko E., McAdams S., Nosulenko V. Systematic analysis of verbalizations produced in comparing musical timbres // International Journal of Psychology, 1996, Vol. 31, N 6. P.255–278.