Проблема соотношения мышления и речи, сознания и языка была центральной в психологии Л.С. Выготского. Фундаментальная монография «Мышление и речь», 80–летие с момента публикации которой отмечается в этом году, стала итоговой в его творчестве и явилась поворотным пунктом в развитии психологической науки о природе человеческого сознания.

В это же время в первой трети XX в. выдающийся русский философ, психолог, теоретик культуры Г.Г. Шпет (1879–1937), развивая традиции философии языка В. Гумбольдта, а также его русского последователя А.А. Потебни, создал учение о слове, о его внешней и внутренних формах. Это учение имеет исключительно важное значение для решения проблемы мысли и слова в философии и психологии, а также для семасиологии и искусствознания, для понимания всех форм культурных образований - произведений литературы, изобразительного искусства, архитектуры, театра - как знаков, требующих истолкования. Целью Шпета было преодоление натурализма и механицизма в трактовке сознания человека, свойственных философии и эмпирической психологии как науке о сознании.

Не только дух исследований Шпета, но даже используемая им терминология и понятия, созвучны мысли Выготского, методологии его работ, хотя и без ссылок на работы Шпета. Его теория, философский фундамент которой создавался путем критического освоении вершинных достижений в области философской мысли от Декарта и Спинозы до Маркса, опиралась на результаты собственных теоретических и эмпирических исследований проблемы соотношения языка и мышления и в заочных дискуссиях с концепциями мировой психологической науки - теориями Ж. Пиаже, В. Штерна, К. Бюлера, Э. Клапареда, с психологами вюрцбургской школы, гештальттеорией, бихевиоризмом.

«…мышление и речь оказываются ключом к пониманию природы человеческого сознания. … сознание отображает себя в слове…Слово относится к сознанию, как малый мир к большому, как живая клетка к организму, как атом к космосу. Оно и есть малый мир сознания. Осмысленное Слово есть микрокосм человеческого сознания» (там же, с.361).

Если сравнить мысль «с нависшим облаком, проливающимся дождем слов, то мотивацию мысли мы должны были бы… уподобить ветру, приводящему в движение облака. Действительное и полное понимание чужой мысли становится возможным только тогда, когда мы вскрываем ее действенную аффективно–волевую подоплеку» (там же, с.357).

Единство мысли и слова в речевом мышлении не изначально. «Мысль и Слово не связаны между собой изначальной связью. Эта связь возникает, изменяется и разрастается в ходе самого развития мысли и слова» (там же, с.295).

«В развитии речи ребенка мы с несомненностью можем констатировать «доинтеллектуальнуюстадию», так же, как и в развитии мышления - «доречевую стадию». До известного момента то и другое развитие идет по различным линиям, независимо одно от другого. В известном пункте обе линии пересекаются, после чего мышление становится речевым, а речь - интеллектуальной» (там же, с.105).

Отношение мысли к слову есть живой динамический процесс. Задача - проследить путь от мысли к слову.

Особое значение для развития мышления имеют процессы внутренней речи и в связи с этим - превращения внешней речи во внутреннюю. Специфические особенности внутренней речи - отсутствие вокализации, предикативность, своеобразие семантики.

Но «Внутренняя речь есть все же речь, т.е мысль, связанная со словом» (там же, с.353). Трудности перехода от внутренней к внешней речи, от мысли к речи.

Эгоцентрическая речь как переходная ступень от внешней к внутренней речи. Отмирание звучащей стороны эгоцентрической речи создает иллюзию исчезновения речи, но по сути за этим скрывается «не отмирание, а нарождение новой формы речи» (там же, с.323).

Полемика с Пиаже.

Учение Выготского о слове. «Слово есть знак» (там же, с.175). Различение в слове двух планов (сторон): внешней, звуковой (звучащей, фазической) стороны и внутренней, смысловой, семантической. Соотношение значения и смысла во фразе. Функции слова: предметная отнесенность (индикативная, номинативная функция) и значение (сигнификативная функция). Первоначально ребенок не дифференцирует словесного значения и предмета, значения и звуковой формы слова. «В начале развития в структуре слова существует исключительно его предметная отнесенность, а из функций - только индикативная и номинативная. Значение, независимое от предметной отнесенности, и сигнификация, независимая от указания и наименования, возникают позже…» (там же, с.313). Таким образом, дифференциация этих двух планов происходит с годами. Переходы от внешнего плана - к внутреннему (этого требует понимание) и от внутреннего - к внешнему (этого требует говорение).

Природа значения слова. «Значение слова есть феномен мышления … оно есть феномен речи … оно есть феномен словесной мысли или осмысленного слова … оно есть единство слова и мысли» (там же, с.297). Значение воплощается в понятии.

С психологической точки зрения значение слова - это обобщение или понятие.

«Мысль и Слово не связаны между собой изначальной связью» (там же, с.295): «… значения слов развиваются. Открытие изменения значений слов и их развития есть то новое и существенное, что внесло наше исследование в учение о мышлении и речи, оно есть главное наше открытие, которое позволяет впервые окончательно преодолеть лежавший в основе прежних учений о мышлении и речи постулат о константности и неизменности значения слова» (там же, с.297). Экспериментальное исследование развития значений слова.

Метод исследования - изучение развития понятий. Ступени развития понятий:

1. синкреты (куча наугад, куча на основе пространственных и временных связей (связи по типу коллекции), цепной комплекс);
2. комплексы, последняя форма комплексного мышления - псевдопонятие;
3. понятие в собственном смысле.

Ступеням развития понятий соответствуют разные генетические формы мышления от конкретного типа связей на основе синкретизма детского восприятия к объективному комплексному конкретному мышлению и от него к обобщенному абстрактному мышлению.

Поскольку развитие понятий требует развития ряда функций - произвольного внимания, логической памяти, абстракции, сравнения и различения, которые складываются в онтогенезе лишь постепенно, постольку понятие не может усваиваться в готовом виде. Настоящее понятие возможно только в подростковом возрасте.

Виды понятий. Житейские и научные понятия. Особенности развития и функционирования житейских (неосознанность, непроизвольность как результат внесистемности, развиваются из жизненного опыта ребенка из эмпирических связей - снизу вверх) и научных (их системность, развиваются от определения понятий, за ними надэмпирические связи, развиваются сверху вниз, отсюда вербализм) понятий. Исследование развития научных понятий в детском возрасте. Проблема обучения и развития.

Уровни развития. Зона ближайшего развития, ее пределы, теоретическое и практическое значение: решающая роль сотрудничества и обучения в развитии, проблема сензитивных периодов.

Резюмируя результаты исследования проблемы отношений между мыслью и словом, Выготский подчеркнул их новаторский характер. В отличие от всех других теорий (ассоцианизм, Бихевиоризм, Вюрцбургская школа), которые «колеблются между полюсами чистого натурализма и чистого спиритуализма», «рассматривают мышление и речь вне истории мышления и речи, только историческая психология, только историческая теория внутренней речи способна привести нас к правильному пониманию этой сложнейшей и грандиознейшей проблемы» (там же, с.360).

В исследовательской программе Г.Г. Шпета так же, как и у Выготского, проблема мышления и слова занимает центральное место. В отличие от Шпета, труды Выготского пронизывает идея развития.

Ее основные положения направлены на борьбу с механицизмом и натурализмом в философии и психологии сознания, на преодоление естественнонаучной логики в вопросах о природе сознания человека. Это характеризует отрицательные позиции Шпета. Защита и обоснование культурно–исторического подхода характеризует его положительные позиции. В контексте разработки методологии гуманитарных наук он оригинально поставил проблему культурно–социального бытия как отдельного рода бытия (Шпет, 2006). Понятие о нем он ввел в полемике с Э. Гуссерлем, лекции которого по феноменологии слушал в Геттингене в 1912г. во время своей заграничной команди‑ ровки в университеты Европы (1910–1913). Рассматривая Слово как средство общения между людьми, Шпет раскрыл роль слова как знака сообщения и разработал теорию слова как знака sui generis , дал анализ герменевтики как дисциплины о процессе и приемах понимания и интерпретации в историческом познании, и на этих основаниях - определил понятие субъекта и задачи его изучения в философии и психологии: в своем творчестве он объединял эти области.

Слепое перенесение методологии естествознания в исторические науки и психологию как науку о человеке Г.Г. Шпет считал неадекватным для них в силу своеобразия материала изучения. В естествознании в качестве такого материала выступает действительность в форме объектов, изучаемых в своей непосредственной данности с помощью всех, имеющихся у человека средств научного исследования - органов чувств, идеальных конструкций и т.п. Предмет исторических и гуманитарных наук - социальные явления. Они являются объективированием человеческого труда и творчества. Их совокупность составляет социальное бытие. В социальное бытие, в отличие от объектов физической природы, он включал «предметы нашего обихода - стол, книга, яблоко, дерево и т.п….все это предметы прежде всего социальные: продукты труда, культуры, мены, купли и продажи… Положение вещей таково, что мы даже иной действительности, кроме социальной, не знаем: Сириус, Вега и отдаленнейшие звезды и туманности для нас также суть социальные объекты. Иначе мы не только не называли бы их по именам, но не могли бы назвать их «звездами» или «туманностями». Действительно физическую вещь из этого можно получить только как абстрак‑ цию или как выделение «части» из «целого». (Шпет, 2006, с.297).

В отличие от объектов физической природы, в предметах социального бытия внешнее - то, что мы видим, что объективно - это знак чего–то. Задача - понять и истолковать, интерпретировать знак. Наука об этом - герменевтика как вспомогательная область гуманитарного знания. Социальные явления доступны нам не непосредственно, путем их восприятия или даже посредством мышления, но лишь через понимание их как некоторой системы знаков путем их интерпретации. В различных областях научного знания о социальных явлениях изучается то, что недоступно чувствам, но в то же время воплощено во внешнем как в своем знаке. Все биологические и психофизиологические проявления человека также претерпевают метаморфозу. Они приобретают социальный смысл: чисто чувственное превращается в «чувственно–сверхчувственное» (Шпет, 1996, с.230). Человек может выразить (или скрыть) свое субъективное отношение к чему–либо улыбкой, дрожью тела, прерывистым дыханием и т.п. Эти естественные формы поведения человека в атмосфере социальности, общения конкретизируются и в своем социализированном качестве входят в состав культурного образования. (Шпет, 1996, с.245-247). «Все акты биологической особи, известные под абстрактными названиями рефлексов, реакций, импульсивных движений, оказываются социально значимыми как акты социального подражания, симпатии, интонации, жестикуляции, мимики и т.д. Психофизический аппарат превращается в социально–культурный знак… Индивид вышел из одиночного заключения в своей черепной камере и стал свободным сочленом в трудовом и творческом общении» (Шпет. 1996. с.231).

Именно субъект как социальный человек и его сознание составляет, по Шпету, предмет психологии. Психология как наука о субъекте как социальном феномене превращается в социальную психологию (Шпет имеет в виду не отдельную область психологии в современном смысле слова, а всю психологию как социальную науку). Поскольку же субъект не только воплощается в продуктах своего творчества, но выражается также в мимических и других телесных движениях и объективациях себя, постольку психология, делающая предметом изучения их значения как знаков, является объективной наукой. Подлинно объективная психология челове‑ ка возможна как наука, имеющая дело со знаковым материалом. Только при этом условии она не утрачивает социальной природы психики человека, в отличие от ествественнонаучной натуралистической объективной психологии. Принципиально иначе решается и проблема сознания. Эмпирическая психология понимала его как индивидуальное сознание, отождествляла его с неким безличным единством сознания, которое выводила из непосредственного усмотрения нашего Я. В эмпирической психологии, в концепциях Вундта и Джеймса индивидуальное Я выступало собственником сознания, естественным исходным пунктом и основанием его объяснения. В своей статье «сознание и его собственник» Шпет развивает противоположный взгляд. Я это проблема, а не исходный пункт объяснения сознания. «Я есть социальная вещь… так же нельзя сказать, чье сознание, как нельзя сказать, чье пространство, чей воздух, хотя бы всякий был убежден, что воздух, которым он дышит, есть его воздух, и пространство, которое он занимает, это его пространство, - они «естественны», «природны», составляют «природу» и относятся к ней, «принадлежат» ей. Но «чье»… само является социальной категорией» (Шпет, 2006, с.306). «… само Я, имрек, есть «носитель» не только своего «личного» сознания, но и общного. Кн. С.Н. Трубецкой… констатирует: «Фактически я по поводу всего держу внутри себя собор со всеми» (там же, с. 309), поскольку «сознание характеризуется признаками, которые нельзя получить путем рассмотрения индивидов как таковых» (там же, с.307). Нельзя отождествлять сознание с самосознанием, т.е. личным сознанием. Это неверно уже потому, что, наряду с индивидуальным, существуют формы кол‑ лективного сознания. «Наши выражения: моральное, эстетическое, религиозное, научное и прочие сознания…могут рассматриваться как общное… сознание, например, религиозное… имеет свою конкретную форму общины, имеет свою, скажем, «организацию веры»; сознание эстетическое имеет конкретную общную форму искусства или «организацию красоты»; то же относится к «науке» и т.п…. Я, имрек, есть «носитель не только своего «личного» сознания, но и общного» (Шпет, 2006, с.309). В работе «Ведение в этническую психологию» (Шпет, 1996) Шпет выступил с оригинальным пониманием предмета этнической психологии. Ее задачей является изучение духовного уклада того или другого народа. Он воплощается в типических коллективных переживаниях, которые находят свое выражение в отношении к тем или иным явлениям как ценностям. Принадлежность человека к определенному народу определяется не биологической наследственностью, а приобщением к тому, что любит, чего боится, чему поклоняется народ. Поэтому принадлежность к народу можно изменить, но при этом необходимо, чтобы другой народ признал тебя своим. Эти идеи Шпета приобретают особую актуальность в связи с современными национальными и этническими проблемами в условиях невиданных ранее масштабов миграции народов и их социализации к другой культуре.

Основным знаком является Слово. Слово - не только чувственно воспринимаемая данность, комплекс физических звуков, оно выполняет специфические функции - семантические и производные от них - «экспрессивные и дейктические (указание, призыв, приказание, жалобы, мольба и т.д.)… Слово не только явление природы» (Шпет, 1989, с.380), но также и вещь мира культурно - социального (Шпет, 1989, с.384) Таковым Слово делает его значение, а значение имеет социальный характер. Шпет создал науку о слове, учение о внешней (звуковой) и внутренних формах слова - логической и поэтической. Этим вопросам посвящены «Эстетические фрагменты» (Шпет, 1989) и большое исследование «Внутренняя форма слова» (Шпет, 1996). Значение - это внутренняя логическая форма. В нем заключается выработанное исторически понятие об объекте, называемом словом. Оно является общим для всех языков и потому возможны переводы с одного языка на другой. Кроме логической, в слове существуют поэтические внутренние формы. В них отража‑ ется история образования слова, тот своеобразный способ осознания называемого явления в языке, который исторически складывался в опыте каждого народа и воплотился в слове, в его морфологических структурах и синтаксических конструкциях предложения. Именно внутренняя форма придает эстетическую выразительность произведениям литературы и искусства.

«Слово - не свивальник мысли, а ее плоть. Мысль рождается в слове и вместе с ним. Даже и этого мало - мысль зачинается в слове» (Шпет, 1989,с.397).

Слово - всеобщий знак, прежде всего оно - принцип культуры. «Слово есть архетип культуры, культура - культ разумения, слова - воплощение разума» (Шпет, 1989, с.380). Во всех формах искусства - литературе, живописи, архитектуре, музыке, театральном представлении - есть, как в слове, внешняя экспрессия и внутренняя форма. Ее нужно расшифровать. Для полноценного восприятия художественного произведения надо произвести определенную интеллектуальную работу: раскрыть социально–исторический контекст его содержания (на примере произведений Диккенса Шпет блистательно это показал, продемонстрировал необходимость знания юридических законов в отношении собственности в Англии, ее общественных условий и т.п. для понимания художественного текста писателя). Он считал, что для восприятия музыки или живописи нужны некоторые знания об этих видах искусства. Эта интеллектуальная работа способствует возникновению эстетического переживания, эстетической эмоции, без которых нет восприятия искусства.

Сравнительный анализ творчества Г.Г. Шпета и культурно–исторической психологии Л.С. Выготского позволяет сделать вывод о существовании преемственной связи между ними, включить концепцию Выготского в традиции отечественной науки и тем самым более содержательно и конкретно понять ее истоки.

Литература

1. Выготский Л.С. Мышление и речь /Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. Т.2. — М., Педагогика, 1982.
2. Шпет Г.Г. Сочинения. — Правда, 1989.
3. Шпет Г.Г. Психология социального бытия. — Москва–Воронеж, 1996.
4. Шпет Г.Г. Philosophia Natalis. Избр. психолого–педагогические труды / Отв. Ред.–сост. Т.Г. Щедрина. — М.: РОССПЭН, 2006.